Корабль

Приметив всё это и обдумав, пробиваясь сквозь Сон, я стал вслушиваться внимательнее. Его собеседник попытался было оправдаться после моря негодования, вылитого на него старцем, но тщетно. И будто набравшись терпения, хотя в глубине души очевидно ликуя от своей миссии учителя, старик принялся объяснять непонятливому ученику его ошибки: «Послушай, друг, ты никогда не должен оправдываться, особенно в подобных случаях. Ты виноват, и тебе должно признать свою вину, а если ты недопонимаешь чего-то, то так и скажи, что ты, мол, не знаешь, почему именно ты виноват, и я объясню тебе. Давай посмотрим вместе. Твой поступок, конечно, не столь страшный, как поступок того мерзавца, но своим поведением ты всё же ставишь себя ближе к нему. Тем, что ты не пришёл на его казнь, ты в некотором смысле поддержал его злодеяние. Кто из людей может знать наверняка, что там в твоей голове творится? – После этих слов человек напротив старца явно побледнел. . Меня утомили эти старческие бредни, захотелось поскорей и подальше убраться от всех этих безумных наставлений. Когда я покидал столовую, меня душило горькое сожаление, что я не мог вмешаться в разговор, разбить на голову этого «мудреца» в завязавшемся споре, опрокинуть его доводы и утопить в грязи его поучения, а после сказать бедняге, который стал предметом негодования всезнающего старца, что тот волен сам решать, что ему делать и как ему жить.

25

Как только швабра легла в мои руки, меня снова накрыла с головой жуткая сонливость, которая не ослабляла своей хватки вплоть до момента, когда ласковый голос Виты позвал меня, сидящего в одиночестве на борту и устремившего свой затуманенный взгляд в бродившее ночное море. В радостном порыве я обернулся. Её прекрасное лицо ещё сильней озарило и пронзило мой поблекший ум. В руке у неё, как и в день накануне, поблёскивала, отражая лучи далёких звёзд, бутылка со спиртным. Она быстро подбежала и впилась в мои, давно уже ставшие солёными от морского воздуха, губы. На этот раз мы просидели на борту совсем немного. Забрав с собой не до конца опустошённую бутылку, мы пошли к Вите. Рухнув на кровать, мы забылись в любви.

Потом мы ещё долго лежали, глядя друг на друга, очарованные тем счастьем, какое иногда можно вырвать из жадных, крепких лап жизни. Она долго всматривалась в моё лицо и тут вдруг спросила:

—Знаешь ли ты, какие красивые у тебя глаза?

При этом она слегка призадумалась о чём-то. Не восприняв сказанное всерьёз, я рассмеялся и легкомысленно ответил:

—Неужели?

—Почему ты смеёшься? – спросила она в той же задумчивости. -твоему, я сказала что-то смешное?

Поняв, что настроена она более чем серьёзно, я объяснил уже без издёвки: