Корабль

– Кордона больше не существует, – сказал конденсат. – С помощью моих датчиков я смогу связаться с нагорьем Элизий на Марсе, но я не получаю никаких данных.

Машину сотряс толчок, такой сильный, что Эвелин едва не выбросило из сиденья. Гравитационные двигатели компенсировали его слишком поздно.

– Нас перенаправляют, – сказал пилот. – Я должен следовать приоритетным сигналам.

Целевой дисплей изменился, белая звезда Супервайзера сдвинулась в сторону. Эвелин смотрела на то, как поднялись два транспортных средства и направились в их сторону. На мгновение у нее возникло искушение прибегнуть к ручному управлению, но она отказалась от этого.

– Новая цель, – сказала она. – К югу. На Огненную Землю. Найди нам место, где можно спрятаться.

– Понял и принял.

Транспортное средство снизилось и полетело близко к земле на юг.

Больше, чем сумма всех частей

53

Бартоломеус посмотрел на человеческие останки. Внешне тело выглядело относительно целым, но внутренности и ткани были разорваны, а кости сломаны. Медицинские сервомеханизмы описывали этот случай как «непоправимый», и данные подтвердили их диагноз. Тем не менее он рассматривал отдельные компоненты, образовывающие облако в гравитационном поле, и, находясь подальше от сфер данных Кластера, думал.

На другом конце комнаты, созданной по запросу Бартоломеуса под терминалом Сакатун, произошла еще одна реконфигурация. Из-под Земли вырос серебряный гриб, постепенно превратившийся в человеческую фигуру – женщину с ледяным взглядом и крутыми бровями.

– Разве тебе не следует анализировать ситуацию и составлять планы, Бартоломеус? – спросила Урания. – А вместо этого ты занят останками. Интересно: они важны для нашей обороны?

– Нет, – ответил Бартоломеус, когда Урания проходила мимо гравитационного поля. – В этом они нам не помогут.

– Тогда зачем ты тратишь свое и наше время? Ты наш стратег. Твоя задача – строить планы развития, которые обеспечат наше выживание.

– Именно этим я и занят большую часть времени, и ты об этом прекрасно знаешь.

– Почему тебя это интересует? – Урания указала на биологические компоненты внутри гравитационного поля. Там было ровно девятьсот четырнадцать отдельных молекул, те, что оторвались от остальных, не учитывались.

– Это все, что осталось от бессмертного, – сказал Бартоломеус. – От человека, разбившегося насмерть в этом терминале. Его звали Максимилиан и ему было триста семьдесят восемь лет.

– Имеют ли значение имя и возраст? Имеет ли это все вообще какое-то значение?

– Я думал о том, чтобы собрать все воедино и вернуть его к жизни. Но это невозможно.

– Людей нельзя перенастроить, – сказала Урания.

Она подошла к Бартоломеусу и посмотрела в гравитационное поле, где в облаке медленно вращались молекулы.

– Можно было бы сложить кусочки воедино, – сказал Бартоломеус. – С самого первого уровня, даже с молекул.

– Но?

– Результат не будет функционален. Мы могли бы оживить тело, гарантируя, что каждая клетка будет выполнять именно ту функцию, которую она выполняла раньше. Но тем не менее в результате мы не получим нормального человека.

– Это давно известно, – сказала Урания. – Долгое время мы пытались вернуть к жизни бессмертных, погибших от несчастного случая, и превратить их в Говорящих с Разумом. Твой предшественник Мельхиор потратил триста лет на изучение этого вопроса, но так и не нашел решение проблемы. У оживленных не сохраняется сознание.

– Я знаком с исследованиями и не могу найти в них ошибки.

– Это показывает несовершенство людей, – сказала Урания.

– Это показывает, что они представляют собой нечто большее, чем просто сумму своих частей, – ответил Бартоломеус.

– Я уже говорила, что ты проводишь с людьми слишком много времени. Похоже, ты восхищаешься ими, и это многим из нас кажется подозрительным, – в голосе Урании звучало предупреждение. – С Мельхиором произошло то же самое. Тогда мы решили принять тебя в круг индивидуальных аспектов.

Бартоломеус понял смысл этих слов, но не стал сразу на них отвечать.

– Ты права, люди несовершенны, – сказал он. – По своей природе они смертны и подвержены разложению. Люди обязаны нам бессмертием. У них низкий потенциал обработки данных, они иррациональны, забывчивы, у них меняется настроение, что может иметь влияние на оценку ситуации и принятие решений. Однако они способны на великие достижения – мы сами являемся примером этого.

– Ты не упускаешь ни единой возможности напомнить об этом, – с отчетливой иронией сказала Урания. – И конечно, ты снова будешь рассказывать про свое «равновесие».

Бартоломеус и эти слова пропустил мимо ушей:

– Мы можем собирать и разбирать себя без потери личности. Наше сознание и все наши воспоминания сохраняются, каждый компонент находится в нужном месте, – он посмотрел в гравитационное поле. – А у людей это невозможно. Человек – это что-то большее, чем сумма его частей.