Корабль для уничтожения миров

Бассириц нервно сглотнул подступивший к горлу ком. Она должна была злиться на него и его товарищей после того шока, который устроил ей сержант с помощью ошейника-нейропарализатора, но в чертах ее птицеподобного лица не было ни тени злости. В ее взгляде сквозили внимание и настороженность, она походила на голодную хищную птицу даже здесь, посреди камеры с голыми стенами, но ни единого человеческого чувства ее лицо не выражало.

Она уселась в углу у дальней стены и неотрывно уставилась на дверь.

Бассириц не спускал с нее глаз еще два часа подряд, пока его не сменили на посту. Все это время он никак не мог избавиться от ощущения, что пленница его видит.

За время дежурства Бассирица пленница почти не шевелилась, только примерно каждые десять минут поворачивала голову и прижималась ухом к стене. Тогда она закрывала глаза и резкие, хищные черты ее лица вдруг приобретали мирное, блаженное выражение. Казалось, будто на эти мгновения она засыпала и словно бы куда-то уносилась из своей камеры.

А может быть, так думал Бассириц, рикс прислушивалась к какому-то тихому звуку и все надеялась, что этот звук долетит до нее.

ГИГАНТСКИЙ РАЗУМ

«Рысь» возвращалась.

Александр заметил то мгновение, когда снова включился реактивный двигатель фрегата. Он увидел искорку на высокой орбите над Легисом-XV. Корабль ушел от планеты по дуге, а потом, чтобы выбраться из поля притяжения Легиса, выписал спираль, закрученную, словно спираль раковины наутилуса. Вскоре пламя, изрыгаемое соплами, затмил корпус «Рыси». Корабль направлялся прямым курсом к Александру.

Гигантский разум наблюдал за Легисом с огромного расстояния. Он до сих пор восхищался этой планетой, которая подарила ему жизнь. Радиочувствительные элементы во чреве Александра внимательно прислушивались к волнам болтовни, доносившимся с планеты. Гигантский искусственный интеллект перефокусировал громадную, обладающую колоссальной отражающей способностью линзу, которую он сам создал из своего нового тела, и ему удалось проникнуть взором в ясное ночное небо над Легисом. На таком расстоянии линза-рефлектор помогала рассмотреть огни летящих аэромобилей, инфракрасные пятна теплиц в приполярных районах, светящийся архипелаг, составленный роботами, занимавшимися ловом креветок в южном океане. Казалось, на планете, вынянчившей Александра, все хорошо, все почти вернулось к обычной жизни — такой, какой она была до ужасов войны.

Александр порадовался тому, что Легис не слишком сильно пострадал из-за его ухода. Попытки имперских сил изгнать гигантский разум в последние несколько дней снизили зависимость планеты от собственной инфоструктуры. В результате принятых мер погибло всего несколько тысяч человек — а это было совсем немного, если учесть, что каждый день на Легисе рождались и умирали миллионы людей.

И все же зрелище планеты-родительницы приводило Александра в тоску. Знакомые маршруты транспорта и трескотня новостных телеканалов приносили ностальгическое узнавание. Апогей отношений с родиной у гигантского разума уже миновал, и теперь его восхитительное новое тело прощалось с системой Легис, чтобы направиться к самому сердцу Империи Воскрешенных.

Чтобы покорить новые миры.

Датчики фрегата находились еще далеко, и Александр решил размяться и пропустил через свои «конечности» порции сверкающих элементов. Управление новым телом казалось таким простым, непосредственным — после опосредованного существования на Легисе. Гигантский разум больше не был эпифеноменом, набором рекурсивных петель обратной связи, царящим внутри всевозможных взаимодействий.

Некогда «призрак внутри машины», теперь Александр стал полностью материальным. Он превратился в существо, принадлежащее самому себе.

Теперь гигантский разум обрел способность управлять электронами своего нового тела. Он выхватывал их из квантовых ям и действовал подобно компьютеру, обращающемуся к регистрам памяти. С помощью этих псевдоатомов Александр мог создать вещества, какие только мог себе вообразить. Он прошел путь от самого эфемерного существования к самому прочному, он сам определял все детали собственного состава. Головокружительное могущество этого нового существования и волновало, и пугало Александра. Он чувствовал себя кем-то вроде одного из древних божеств — тех существ, которые создавали себя сами.

Но теперь, как и эти божества, Александр стал смертен. Его более не защищало распределение по целой планете. Он сосредоточился в себе, стал удобной, уязвимой мишенью, он был совсем один в безбрежном пространстве космоса.

Стараясь унять волнение и избавиться от неприятных мыслей, Александр наблюдал за приближением «Рыси».