Корабль дураков

– Надеюсь, что все будет чуть иначе. Я работала в операционной, а уйти в другое место можно было, но окружающая обстановка, город и прочее, остались бы. Это бы не помогло. На новом месте хотя бы обстановка другая. Я работала, как проклятая, спасая жизни, и правильно заметил Легионер, что иногда задаешь себе вопрос, а надо ли спасать ее эту жизнь, хотя такие мысли для врача – преступление, я обязана это делать и не поддаваться эмоциям. Воспитывать больных, слушать их жалобы я была вынуждена, но воспитательный процесс не входит в круг моих обязанностей. Всегда, когда смотришь на больных, видишь в их глазах боль и надежду, которую им обещаешь, а выполнить ее не всегда можешь. Устала лгать, я же не политик, чтобы обещать не сбыточное. Это их слушают и не верят, потому и обманывать им легко. Кто же поверит, что завтра будет лучше, а меня слушали и верили. Я стала комплексовать, начались нервные срывы, и чтобы избежать худшего я удалилась и оказалась здесь.

– А как отнеслись ваши близкие?

– Думаю спокойно. Дочь выросла и живет своей жизнью, а муж давно ушел к другой. Кобель он и есть кобель по природе. Это я потом поняла, когда уже вышла замуж.

– Вы его любили?

– Наверное, да, в том далеком прошлом, а потом в один миг, как скальпелем отрезала…

– Что отрезали?

– Не то, что вы подумали, – засмеялась она, – хотя, возможно, это было бы лучше, спасла бы других, а так бегает от одной к другой, в поисках лучшей жизни. В чем-то и сама виновата, уделяла семье мало времени, но мне некому было передать внимание женщины в семье, а отец имел мужской взгляд.

– Вы обижены на мужа?

Она посмотрела за окно, за которым простиралась водная гладь. По ее лицу пробежала легкая гримаса огорчения: – Нет, – качнула она головой и волосы чуть растрепались. – Раньше, да, а потом поняла, что, наверное, не сумела быть хранительницей очага, что так необходим для жизни. Нельзя измерять жизнь работой. Это плохое мерило.

– Вы хотите поменять жизнь?

– Жизнь поменять нельзя, можно поменять цель в жизни и ее смысл.

Она поднялась и направилась к выходу: – Оставлю вас, еще увидимся.

– В поход за целью?

– Скорее в поход за разумом?

– Не хватает?

Она отрицательно покачала головой: – Вероятнее всего отсутствует вообще, – и вышла за дверь.

Оставшись один, Настройщик окинул взглядом стол, поднялся и подошел к окну. Сцепив руки за спиной, он стал раскачиваться с пяток на носки. Он попытался сосредоточится на тишине, наслаждаясь игрой солнца на воде; иного вида для глаз не было. Эта поездка была для него такой же непредсказуемой, как и для всех пассажиров. Что она даст он еще не знал, но рассчитывал, что все делается к лучшему и неизвестно кто выиграл в своей жизни: те, кто остался или те, кто уехал.

В это время на палубе жизнь продолжалась в обсуждении. Опершись на борт, рядом стояли Нищий и Проститутка. Их соседство было достаточно контрастным, и не могло не вызывать интереса, двух таких разных людей: она яркая, вызывающая, и он серый, в мятой одежде, небритый.

– Вы как-то определились с образом? – спросила она, вглядываясь вдаль.

– А что с ним определяться, он никуда и не девался.

Она с интересом посмотрела на Нищего.

– Неужели останетесь в своем одеянии? – спросила язвительно.

– Знаю одно, ваше не порошу.

– Представляю себе вас в моем виде! Это было бы пикантно и занимательно.

– Не беспокойтесь, у меня природная ориентация сохранилась, мне нравятся женщины.

– Ну, хоть это у вас осталось от мужчины.

– До мозга и костей, – заверил он ее. – А вы что надумали?

– Есть мысль, но пока еще не знаю, моя ли эта.

– Мысль? – засмеялся он.

– Нет, возможность. Хотя каждая женщина – актриса, – улыбнулась она.

– Это точно, – согласился он. – Вы можете быть разными в течение короткого времени, при том, что удивительно, даже не планируете менять роли, они сами у вас получаются. За вашими изменениями, вы и сами порой уследить не можете, не представляя, кем окажетесь в следующую минуту.

– Не надо нас так демонизировать.

– Ему до вас далеко.

– А вы опустились, упали?

– Падать легче, чем подниматься. Кто поумней, тот вовремя жмет на тормоза, а если не успеешь, то их просто срывает, и катишься вниз.

– Страшно было?

– Я даже и не заметил, как все произошло. Как-то само собой, словно кино смотрел про себя. Человек быстро привыкает ко всему.

– Неужели вы не можете достать себе хотя бы другую одежду? – окинув его взглядом, спросила она.

– Зачем? Мне в ней комфортно. Я понимаю, что она смущает. А бриться, – он провел рукой по щеке, поглаживая щетину, – каждое утро бриться лень. Каждое утро бреются те, кому надо проснуться и спешить по делам.

– Ну да, а у вас, когда проснулся тогда и утро!

– Верно, – засмеялся Нищий. – Мне спешить некуда, а что касается одежды, то ваша, вас не смущает?

– Красоту нельзя скрывать, – улыбнулась она.

– Это верно, но не точно. Красоту надо прикрывать, иначе весь шарм от поиска фантазии исчезает. Нагота – откровенность, которая быстро надоедает.

– Так что же произошло с вами?

– Глупый был.

– А сейчас поумнели!

– Нет, просто стал более философски смотреть на жизнь, и привык. Я же не всегда был таким.