Корабль дураков

Листая старые блокноты, прослушивая магнитофонные записи, анализируя пометки на полях, я снова вспоминаю события тех дней… Память разыгрывается настолько, что могу безошибочно сказать, во что люди были одеты, что было у них в руках, вижу не только их лица, улыбки, но и то, что творится вокруг них. Иногда я сам удивляюсь такой трансформации, но могу поклясться, что это не только воображение, обостренная восприимчивость писателя, это еще что–то другое… И хорошо, что сам не понимаю до конца, откуда все это…

Когда был лишен мандата депутат В. Швед, Бразаускас предложил мне баллотироваться в Ново–Вильне. В тот период ДПТЛ переживала чрезвычайно трудные дни. От Бразаускаса отвернулись все товарищи, которым он покровительствовал, которых, как мы шутили, внесли в ЦК на руках. Из–за них партия стала объектом издевательств и деморализованным козлом отпущения. В Сейме оставалось только десять или одиннадцать верных ему депутатов. Мне следовало принять предложение, но я, не задумываясь, с ходу сердито отказался, а вместо себя предложил М. Високавичюса. Во мне шевельнулось чувство небольшой, но справедливой мести. Я был уверен, что мной опять хотят заткнуть образовавшуюся дыру, а помощи не будет никакой. Один раз так уже было, когда Альгирдас уговорил меня баллотироваться в Тракай. Наверное, он слишком уверовал в мои способности и оставил меня на произвол судьбы. Не выдержав, я несколько раз обращался к нему за помощью, а он только отмахивался, как от назойливой мухи.

— Этими делами занимаются Палецкис и Киркилас.

Из–за таких деятелей в нашей среде воцарился дух обычного литовского недомогания. Они и сейчас не понимают, что народ и созданное им государство без своего особого лица миру не интересны и не нужны, что без него невозможно остановить дальнейшее историческое разложение нации и что слабость нашего нравственного отпора наступающему с Запада вульгарному прагматизму может еще сильнее подтолкнуть нас в сторону деградации, так как Америка скармливает нам только свои дурные привычки.

«Саюдис», как пишет Радовичюс, стал заслуженным историческим наказанием для Самостоятельной компартии Литвы, не сумевшей вовремя перестроиться и начать честно служить народу. Под руководством Бразаускаса и его подручных она даже не попыталась сохранить имевшие немалую ценность наработки советского гуманизма, которые создавал весь народ, сопротивляясь диктату партократии.

Страх перед своим прошлым, желание спасти только собственную шкуру, погоня за материальной выгодой превратили еще дееспособную организацию в какой–то частный рыдван, хотя по ходу событийу нее было три возможности выпрямиться во весь рост. Первая когда начался раскол в общем движении «Саюдис», вторая – когда дело пошло к кровавому конфликту, третья — когда началась подготовка к государственному перевороту. За все это должна ответить группировка руководивших нами капиталистов, члены которой до сих пор так и не стали настоящими социал–демократами и не сумели остаться настоящими трудовиками.

Такая маргинальная политика продолжается и сегодня.

А тогда я ездил к избирателям, не имея возможности представить им ни предвыборных плакатов, ни буклетов, ни простейших приглашений. За все я платил только из своего кармана, включая плату за бензин, машину, гостиницу. Не раз бывало и так, что ходил по залу с шапкой, чтобы расплатиться за подготовку помещения. При таких обстоятельствах я повстречал министра внутренних дел Мисюкониса.

— Я слышал, у тебя ничего нет? — спросил он у меня, еще не поздоровавшись.

— Бразаускас обещал.

— Не отпечатает.

— Откуда тебе известно?

— Оттуда, где никто ничего делать не будет.

— Не может быть.

— Не может быть только потому, что уже так есть. Разве тебя никто не предупреждал?

— Кто–то что–то говорил.

— Слушай меня внимательно. Осмотрись. Сейчас ты им неудобен, из–за тебя они конфликтовать с Ландсбергисом не станут, им своя шкура дороже. Если у тебя что–нибудь есть, давай я напечатаю.

Так мы и сделали. Плакаты я отвез чуть ли не в канун выборов, а приглашения и буклеты раздать не успел.

— При Шепетисе все было бы уже сделано. Какую огромную ошибку совершил Бразаускас, променяв его на безвольного, бесхребетного Палецкиса, — проводил меня Мисюконис с таким напутствием и помахал рукой.

Отчасти он был прав. Помню, однажды старший Палецкис пригласил меня в ресторан «Локис» поужинать вместе с его добрым другом немецким писателем. Председатель Верховного Совета был весел, много разговаривал:

— Что ты в этом ресторане написал, если моя Генуте (жена Палецкиса) схватила, спрятала под подушку и никому не дает? Сама читает.

— Как всегда, «бичую» власти.

— Не скромничай. Она говорит, что если бы здесь была Америка, то конгресс эту твою «Группу товарищей» закупил бы и раздал гражданам даром.