Корабль Иштар

Я попытался вырваться. Конзардине схватил меня за шею и просунул мою голову в дыру, как щенка суют в миску с водой, заставляя пить.

В этом месте стена была всего лишь пару дюймов толщиной. И моя голова сразу оказалась за ней. Я был совершенно беспомощен. Кохем вскочил на ноги. Я увидел свое лицо, отраженное в зеркалах. И Кохем тоже увидел его. Его глаза перебегали с одного отражения на другое, пытаясь найти оригинал.

- Киркхем! - простонал он. - Киркхем! Заберите меня отсюда!

Конзардине втащил меня обратно и захлопнул окно.

- Вы изверг! Проклятый, мерзкий изверг! - задыхаясь от рыданий, выкрикнул я и бросился на него.

Он схватил меня за руки. И пока я бился, пытаясь вырваться, и корчился от боли, он удерживал меня с легкостью, так просто, будто я был маленький ребенок. Наконец моя ярость прошла сама собой, так же неожиданно, как и вспыхнула. Я безвольно затих у него в руках, лишь изредка всхлипывая.

- Ну ничего, ничего, приятель, - мягко сказал Конзардине. - Я не отвечаю за то, что вы видели, Я же говорил, что это будет горькая пилюля. Но раз Сатана приказал, я должен подчиниться. Пойдемте, вернемся в вашу комнату.

Я уже ничему не сопротивлялся и молча пошел следом за ним. Сочувствия к Кохему, минуту назад сотрясавшего меня, как не бывало. Скорее всего, он и сам наблюдал за заключенными в этой зеркальной клетке из того же самого окошка. Если бы потребовалось, я застрелил бы Кохема без малейшего сожаления. Но даже трагедия Картрайта не потрясла меня так сильно. То, что произошло с последним, было ужасно, но в открытую, на людях, И у Картрайта был какой-то шанс вырваться, по крайней мере, так казалось.

Но эта пытка одиночеством в зеркальной клетке… Свет и звук, прогоняющие сон… Медленное убийство человеческого мозга… Здесь происходило что-то настолько чудовищное, что потрясло меня до глубины души.

- Сколько времени это будет с ним продолжаться? - спросил я Конзардине, когда мы вошли в мою комнату.

- Трудно сказать, - мягко ответил он. - Он выйдет из этой комнаты, потеряв память. Он не будет знать ни своего имени, ни кем он был и ничего из того, что когда-либо знал. Он не будет знать об этом ничего отныне и навеки. Как животное, он будет осознавать голод и жажду, холод и тепло. И все. Он будет забывать каждую прошедшую минуту. Он будет жить только настоящим. Лишенная души и разума жизнь пуста. И его жизнь будет такой. Я знаю людей, которые приходили к этому через неделю, другие сопротивлялись три недели. Дольше никто не выдерживал.

Я поежился.

- Я не буду спускаться к обеду, Конзардине, - подавленно сказал я.

- На вашем месте я пошел бы, - мрачно заметил он. - Это будет разумнее. Вы ничем не сможете помочь Кохему. Это, в конце концов, право Сатаны. Так же, как и я, Кохем поднимался по лестнице и проиграл. Он жил с соизволения Сатаны. Кроме того, Сатана будет следить за вами. Он захочет узнать, как вы восприняли это свидание с Кохемом. Соберитесь с силами, Киркхем. Спуститесь вниз и будьте веселым и жизнерадостным. Я скажу ему, что этому замечательному парню было только лишь интересно посмотреть на его экспонат. Или вы хотите, чтобы он узнал о ваших настоящих чувствах? Где ваша гордость? И, помимо всего прочего, такое поведение будет опасно для любых ваших планов. Это уж точно.

- Останьтесь со мной до обеда, Конзардине, - попросил я. - У вас есть время?

- Я и собирался остаться, - ответил он, - если вы захотите. Я думаю, что нам обоим не мешает немного расслабиться и выпить чего-нибудь.

Когда я наливал виски, я увидел свое отражение в зеркале. Стакан в моей руке дрогнул, виски разлилось.

- Мне никогда больше не захочется смотреть в зеркало, - заметил я.

Конзардине налил мне новую порцию.

- Хватит об этом, - оборвал он меня. - Выбросьте все из головы. Если Сатана будет на обеде, непременно поблагодарите его за приобретенный опыт.

Сатана на обеде не появился. Я надеялся, что он получил нужное сообщение о моем поведении. Без сомнения, так оно и было. Я был достаточно весел, чтобы удовлетворить Конзардине. И пил безрассудно много.

Ева сидела за столом. И я заметил, как время от времени она озадаченно поглядывала на меня.

И если бы она знала, насколько наигранна была моя веселость, какое черное отчаяние сжимало мне сердце, она удивилась бы еще больше.

ГЛАВА 17

Я отказался от игры в бридж и долгое время провел за обеденным столом в немногочисленной компании. Только около двенадцати я вернулся к себе. У меня было такое предчувствие, что сегодня ночью я обязательно увижу Баркера, независимо от того, удалось ему достать зелье или не удалось.

Как только я остался один, воспоминания о Кохеме и зеркальной клетке нахлынули на меня с новой силой. Зачем понадобилось Сатане, чтобы я увидел пленника? И зачем ему было нужно, чтобы я увидел себя в этих проклятых зеркалах? И почему он решил, что Кохем должен меня увидеть?