Корабль мечты

Меркурио улыбнулся людям, делая вид, что все в порядке. Жуан сказал, что нужно произнести эту речь от чистого сердца. Справится ли он с этим? Меркурио даже не знал, способен ли произнести хоть слово. Улыбка на его губах угасла. Он потел, а пот мог смыть грим.

– Брат Амадео… – начал он.

– Громче! – крикнул кто-то в зале.

Меркурио почувствовал, как его охватывает отчаяние.

Он схватился за край стола, перед глазами у него все поплыло. Юноша посмотрел на Джудитту. Похоже, теперь и она забеспокоилась. Хотя она ничего и не знала о его ране, девушка подозревала, что что-то не так. Меркурио испугался. Ему просто нельзя сдаваться. Он решительно убрал руку со стола и шагнул к толпе. В тот же миг он ощутил острую боль в боку. Парень застонал и стиснул зубы.

– Брат Амадео… – он заставил себя говорить громче; от этого боль только усилилась, – говорил так хорошо, что я готов выслушать его речь еще раз. – Меркурио помотал головой, делая вид, что пытается стряхнуть дремоту. – Он так убаюкал меня… своими словами.

Толпа не понимала, к чему он ведет. Все слушали его, затаив дыхание и ожидая, что сейчас отец Венцеслао все им объяснит.

– И верно… – продолжил Меркурио. – Убаюкал меня, убаюкал… – Он указал на стол, за которым сидел до того. – Вы ведь и сами видели, что я уснул.

Толпа рассмеялась.

– Нет, я не шучу. – Чем больше Меркурио двигался, тем шире открывалась рана в его боку. От боли он закусил губу. Никто не должен был заметить, что он ранен. – Я должен выразить вам свое восхищение, брат Амадео, – сказал он Святому. Доминиканец смотрел на него с ненавистью. Затем Меркурио направился к клетке, в которой сидела Джудитта, и схватился за решетку, чтобы не упасть. – Вы только подумайте, – обратился он к толпе. – Какая у него потрясающая память! Все свидетели, о которых брат Амадео еще раз рассказал нам… – Меркурио опять повернулся к Святому. – Благодарю, от чистого сердца благодарю вас! – Он покачал головой. – Я вот не смог бы вспомнить ни одного из этих бесполезных свидетелей…

Толпа вновь разразилась хохотом.

– Так, именно так, мальчик, – прошептал Жуан.

Цольфо не сводил глаз с брата Амадео. Они увиделись сегодня, но Святой с ним даже не поздоровался. Впрочем, Цольфо не было до этого дела. Святой больше его не интересовал. Когда тело еврейского купца опустилось на дно лагуны, Цольфо решил начать новую жизнь.

– Меркурио – самый лучший, – гордо сказал он Жуану.

Старик посмотрел на него и кивнул.

Меркурио молча обвел взглядом толпу. Боль была настолько сильной, что у него сперло дыхание. Он остановился с открытым ртом, надеясь, что сумеет не потерять внимание зала до того момента, как сможет говорить. Одной рукой Меркурио схватился за прутья клетки, а второй обвел толпу, словно это что-то значило. Присутствующие с напряжением следили за его указующим перстом.

– Но какая свидетельница запомнилась вам лучше всего? – с трудом выдавил Меркурио.

Многие в толпе закивали, кто-то произнес ее имя, но пока лишь шепотом.

Меркурио указал на какую-то женщину в зале, подталкивая ее к тому, чтобы назвать это имя в полный голос.

– Любовница патриция Контарини, – заявила женщина. – Ой, простите, нет, конечно! – Она театральным жестом хлопнула себя по лбу. – Она не его любовница, а только служанка!

Толпа громко рассмеялась.

Патриарх покраснел от ярости, его пальцы сжались на подлокотниках кресла.

– Вон она! – крикнул один из зрителей и ткнул пальцем в угол зала.

Все повернулись, некоторые даже вскочили на ноги, кто-то поднялся на цыпочки, вытягивая шею. Даже патриарх и его свита на трибуне повернулись. Святой, Цольфо и Меркурио смотрели в ту же сторону.

Бенедетта вжалась в стену, чувствуя, что сейчас на нее направлены все взгляды. Она открыла рот и посмотрела на Джудитту, точно собираясь что-то сказать ей. Меркурио напрягся. Но в глазах Бенедетты не читалась ненависть. Девушка ничего так и не сказала. Втянув голову в плечи, она в простеньком платьице выбежала из зала. У Цольфо болезненно сжалось сердце. Поспешно поднявшись, он принялся проталкиваться сквозь расшумевшуюся толпу.

– Тихо! Тихо! – крикнул писарь. – Тишина в суде!

Добравшись до двери, Цольфо оглянулся в поисках Бенедетты, но на площади ее не было, и потому мальчик просто вернулся в зал и сел рядом с Жуаном.

– Ты ее знаешь? – спросил старик.

Цольфо посмотрел на него.

– Может быть, – задумчиво прошептал он. В его голосе слышалась тоска. – Может быть…

– Тихо! Тишина в зале! – повторил писарь, чтобы угомонить взвинченную толпу.

Меркурио обеими руками вцепился в прутья клетки. Он чувствовал, что силы покидают его. Голос писаря эхом отдавался в его ушах, лица людей расплывались, трудно было дышать, сердце билось все слабее. Пот ручьями лился по лбу, смывая грим. Солнечный свет, проникавший в огромное окно с высокой ломаной аркой, больно резал глаза.

Тяжело дыша, Меркурио повернулся к Джудитте.

– Что с тобой? – испуганно спросила она, подойдя к решетке.

Меркурио молча покачал головой.