Корабль ночи

Последовала длительная пауза, слышалось лишь пение птиц и шелест листвы под ветерком. Потом загремел отодвигаемый засов. Дверь распахнулась. В проеме возникло скуластое лицо с козлиной бородкой и большими, как плошки, глазами за стеклами очков в роговой оправе. Показав глазами: входи, его преподобие с заметным французским акцентом пригласил:

– Прошу!

Томас вошел в помещение с голыми полами и длинными рядами деревянных скамей. В центре был алтарь, а где-то сбоку – хоры. Пахнуло пылью, сыростью и старением; аромат ладана едва пробивался сквозь табачную вонь. Когда священник захлопнул за Томасом дверь, церковь погрузилась в темноту, лишь слабые лучики света проникали через разбитые створки окон, бросая на стены тусклые неясные тени. Его преподобие поставил засов на место и повернулся к посетителю:

– Что вам угодно?

– Я насчет того, что выплыло из моря, – едва слышно заговорил Томас, но даже его тихий голос эхом отразился от стен церкви и наполнил ее, как дым – коробку. – Насчет того, что сегодня выбросило на рифы Кисс-Боттома.

Глаза его преподобия, темные стеклянные шарики, плавающие в желтоватой белизне, сузились. Его длинное, на вид хрупкое тело склонилось к Лэйси:

– Что-что? Простите, мне некогда.

– Один белый по имени Мур сегодня нырял в тех местах, – продолжал Томас, пытаясь говорить медленно. – Он поднял это на поверхность, он откопал это на дне. Вы говорите, оно, мол, давным– давно сгинуло. Но сейчас, вот сейчас вот, эта пакость на рифе…

– Чепуха! – не дрогнув, проговорил по-французски его преподобие. Почти все его лицо пряталось в тени, видны были только шевелящиеся губы.

– Корабль! – сказал Томас, и капелька слюны выступила в уголке его рта. – Он поднялся со дна…

– Нет, – мягко возразил священник.

– Я видел его собственными глазами. Видел, там, на рифах.

– Нет, – голос его преподобия по-прежнему оставался мягким, однако в него прокралась властная нотка, и Томас Лэйси со страхом посмотрел священнику в лицо. На некоторое время воцарилось молчание. Потом Томас, вновь обретя дар речи, пробормотал:

– Этот корабль долго пролежал под водой. Теперь он весь покорежен, побит – но это тот самый корабль…

Его преподобие уставился на своего собеседника, пристально изучая глаза Томаса, словно никак не хотел поверить в то, о чем ему толковал этот человек. Волнуясь, он заговорил по-французски.

– Как это может быть? – тихо спросил он, не ожидая ответа, и заметно ссутулился, поник, на спине выступили острые лопатки. – Нет, нет. – Снаружи, в гуще спасительных ветвей, крикнула птица. – Белый? – переспросил он наконец.

– Совершенно верно.

– Оставьте меня в покое. Пожалуйста. Я хочу, чтобы вы сейчас ушли и на некоторое время оставили меня в покое.

Томас не двинулся с места и стоял, моргая, обеспокоенный тем, что его слова чем-то обидели старого священника.

– Пожалуйста, – снова попросил его преподобие, отворачиваясь от Томаса.

Томас попятился к выходу. Его преподобие уходил по проходу между рядами длинных деревянных скамей к двери за хорами. Полумрак поглотил его. Томас помедлил на пороге, потом распахнул дверь и зажмурился от яркого света. Не оглядываясь, он быстро вышел из церкви.

В своей убогой, тесной келье его преподобие зажег свечу и посмотрел, как язычок пламени вытянулся в длинное белое острие. Потом снял с полки буфета черный ящичек и положил перед собой. Из кармана появился маленький ключ; священник отпер ящик и стал разглядывать его содержимое: белую кроличью лапку, пузырек с темной жидкостью, какие-то темные зерна в бумажном пакете, серебристые свечи, очки с затемненными стеклами. Наконец он нашел то, что искал. Есть. Вот оно.

Черная коробка.

Он извлек ее из-под других вещей и открыл. Внутри был синий стеклянный глаз синего цвета на серебряной цепочке. Его преподобие расстегнул облачение и накинул цепочку на шею – так, чтобы глаз лежал у него на груди поверх сорочки.

Он шагнул вперед и поднес руку вплотную к пламени свечи.

Стоя посреди комнаты в кромешной тьме, он очень тихо, словно его собеседник был совсем рядом, спросил по-французски:

– Что ты видишь? Что ты видишь?

4

Задыхаясь от недостатка воздуха, Мур падал вверх тормашками в бешеный водоворот. Вокруг вздымались серо-зеленые водяные стены; он был пленником в морском царстве, он пролетал сквозь тысячи залов и комнат, с чердака в подвал, из света в полную тьму.

Они остались одни, надрывался его внутренний голос. Ты бросил их, им страшно, они не знают, что им делать… Вода смыкалась вокруг него, проникала внутрь, давила все сильнее, так, что сжимались легкие.