Корабль плывет

Наша актерская школа в отличие от западной — это школа сопереживания и перевоплощения. Искусство быть разным в каждой роли — сегодня одним, завтра — другим. Смоктуновский мог сыграть одновременно Гамлета и Деточкина — раскрыть совершенно противоположные характеры. Или Коля, воплотивший на сцене драматический образ Резанова, блеснул в фильме «Ловушка для одинокого мужчины» в роли потрясающе смешного и обаятельного злодея. Я считаю, что искусство перевоплощения — гениальное изобретение русской школы. И когда я вижу, как работает на сцене русский актер и американский, то сравнение оказывается всегда не в пользу последнего. Он не может сделать того же, что наш актер, достичь такой исполнительской высоты и глубины. Или его надо просто завести, довести до вопля, до отчаяния, напоить, наорать на него, ударить его по щекам — только так можно достичь результата. Русскому актеру всего этого не надо. Он открывает какой-то внутренний ларчик, по образному сравнению Станиславского, и начинает плакать, открывает другой — и начинает хохотать. В актере русском все это заложено, развито, он может быть разным в каждой новой роли. И он счастлив от своей безграничности, от того, что сегодня может быть одним, а завтра другим, сегодня сыграть комедийную роль, а завтра — трагедийную. Или вообще что-то шальное, непонятное.

Когда Коле предложили остаться в Америке и сниматься в Голливуде, он сказал: «Зачем мне это надо?! У меня есть свой зритель. Я сторонник нашей школы. Так как вы играете, я играть не стану. А так как я играю, вам вряд ли будет интересно!»

Наверное, поэтому судьба талантливых русских актеров на Западе складывается неудачно. Вот Савелий Крамаров — разве он снялся там в какой-то потрясающей комедийной роли? А здесь все его роли растащили на цитаты. Американским же режиссерам от него требовалось только его колоритное смешное лицо. Карьера не сложилась — Крамаров мелькнул там в нескольких эпизодах и исчез. Он хотел вернуться назад в Россию, где ему предлагали интересные роли, но не судьба — заболел и умер. Олег Видов здесь был кумиром, любимцем наших женщин. Его тоже приглашали в Голливуде только на эпизоды. Я помню его в «Красной жаре», где он сыграл русского офицера милиции — бледная тень Шварценеггера. В роли — всего два слова.

Партнеры

Во время съемок «Старшего сына» мы, младшее поколение, с молодым задором могли спорить на съемках до посинения, до хрипоты, до ругани. И чтобы прервать такую «демократическую» обстановку, Евгений Павлович без разговоров начинал нам показывать, как надо сыграть ту или иную сцену, то, о чем мы умозрительно дискутировали.