Корабль плывет

Первым предложил спеть Коле Геннадий Гладков. Сначала в спектакле «Тиль», потом в фильме «Собака на сене», к которым Гладков написал музыку. И это было смело по тем временам. Ведь тогда было принято, что в кино поют профессиональные оперные или опереточные певцы, а актеры в кадре под фонограмму лишь имитируют пение.

У Коли было много учителей. Он всегда гордился, что ему довелось поработать с лучшими композиторами страны. Среди них были и «плеточники», как он в шутку их называл, — Максим Дунаевский, Владимир Быстряков, Лора Квинт. Они буквально с плеткой стояли над ним. «Если уж ты занимаешься этим делом, будь любезен пропеть этот фа диез так, как здесь написано. Не рядом, не близко, а чисто».

Надо сказать, что он глубоко проникался их творчеством, вживался в их музыку, пытаясь понять ее настрой и энергетику. Многие из них потом становились его друзьями: Максим Дунаевский. Лора Квинт, Володя Быстряков, написавший большой цикл к Пушкину. И независимо от того, где они сейчас живут — в Москве пли еще где-то — мы всегда вместе отмечаем все праздники: и Рождество, и Пасху, и Новый год. И случившаяся беда еще больше сблизила нас. Теперь с уверенностью можно сказать: все они — наши родные люди.

Очень плодотворным оказалось сотворчество Коли — а иначе это и не назовешь — с композитором Максимом Дунаевским. Он активно писал музыку для песен в кино, и их знакомство началось на съемочной площадке.

Несмотря на первые вокальные опыты с Гладковым, Коля до встречи с Максимом не представлял себе, как надо петь профессионально. И Максим много сил приложил, чтобы Коля овладел азами вокала. Он часто приходил к нам домой в Вознесенский переулок, чтобы репетировать с Колей. Учитель он был строгий, по справедливый. Иногда, когда у Коли что-то не получалось, он не выдерживал и начинал стучать по клавишам: «Коля, это вот так должно быть, так! Нужно найти другую манеру. Возьми чуть ниже. Вот так, так!» Или: «Коля, извини, ты кричишь, а не поешь. А надо с той же выразительностью эти ноты пропеть, а не проорать». Так говорил Максим.

Максим старался учить Колю только на лучших примерах. Он, скажем, рассказывал ему о том, как тщательно отбирал и оттачивал свои песни Марк Бернес. Максим узнал об этом от своего великого отца. Он и Колю научил так же серьезно относиться к музыке, к самой песне. И в этом, наверное, секрет успеха многих его песен, особенно цикла, который Максим и Коля написали в Америке на стихи Ильи Резника.

Трудной, но очень продуктивной была работа над песней на стихи Леонида Дербенева «Все, что память забывает». Я считаю, что это просто шедевр:

Всё, что память забывает,
Сердце помнит, сердце знает,
Вдруг разбудит нас ночью тёмною где-то
И уснуть нам не даст до рассвета.

С Максимом Дунаевским и поэтом-песенником Наумом Олевым Коля тоже записал целый цикл. Там есть песни, которые я постоянно напеваю, когда еду в машине и получаю от этого огромное удовольствие…

Максим научил его работать над песней по-настоящему, вкладывать в нее свою душу. Благодаря ему, Коля нашел свою уникальную манеру исполнения: то хулиганскую, то шальную, то лиричную, то нежную, но всегда имеющую свое собственное лицо.

Для Коли песня — маленький спектакль. Он всегда ищет, как ее лучше сыграть, прожить эту роль. Коля стремится петь сердцем, душой. Так как пели Бернес, Утесов, Андрюша Миронов. Кстати, он много лет с удовольствием возглавлял жюри конкурса актерской песни имени Андрея Миронова. Ему всегда хотелось, чтобы этот жанр жил.

Много дало ему знакомство с композитором Лорой Квинт. Для Коли она специально написала песню о любви «Колдунья за рулем». Лора умеет в мелодии раскрыть душу настоящего, сильного мужчины, выразить его переживания. Женщины обычно сочиняют песни лиричные, нежные. А Лора и женскую лирику пишет, и сочиняет для Филиппа Киркорова. Она создала оперу «Джордано Бруно» для Валерия Леонтьева… Лора жестко подходила к работе с Колей. Постоянно его поправляла, заставляя искать нужную интонацию, нужный тембр в каждой песне. И это принесло свои плоды. Работая с Лорой над музыкой к одному из фильмов, он записал настолько разнообразные песни, что, кажется, их поет не один, а несколько разных певцов — то это монолог «нужного» человека, то монолог начинающего бизнесмена, который стремится все купить, то проникновенные песни о женщине.

Молодой талантливый композитор Рустам Невретдинов появился в Колиной жизни в 2001 году, и вместе они записали песню «Судьба актерская», а затем — с благословения Патриархии — «Архангел Михаил», которую Коля исполнил со сцены Кремлевского Дворца Съездов с хором Министерства обороны. А буквально за несколько дней до аварии они с Рустамом записали песню «Храм искусств» для фильма «Учитель, который построил дом» о творчестве Марка Анатольевича Захарова.

Надо сказать, что все композиторы, работавшие с Колей — Максим, Лора, Володя, Рустам — очень серьезно относятся не только к музыкальному составляющему песни, но и к тексту. Не менее требовательно к нему относился Коля. Его никогда не интересовали всякие там «ля-ля, тополя», разные там «юбочки из плюша»… Главным для него был критерий: «Что я могу сказать этой песней? Что я могу выразить? А если не могу, то и зачем петь?!»

И забавно, что все эти выдающиеся композиторы, серьезные, маститые люди с удовольствием сочиняли песенки для наших семейных праздников. Так, Лора Квинт много придумала песен к Рождеству и к Новому году. Это были импровизации, когда спонтанно возникает какая-то мелодия, тут же пишутся стихи, придумываются частушки. Так, во время какого-то нашего домашнего праздника Лора переложила новые стихи на свою музыку, а мы, в свою очередь, брали ее хорошо известные песни и пели их с новыми текстами. Наши домашние посиделки превращались в настоящие капустники, увлекательную веселую игру, своеобразный карнавал. Люди запросто менялись ролями, становясь то художниками, то композиторами, то поэтами. И все становились детьми. Это было просто здорово. И на Рождество, когда у нас всегда собирались и дети, и взрослые обычно образовывалась настоящая очередь из актеров и их чад, которые хотели бы исполнить собственные творения: кто-то написал музыку, кто-то стихи, кто-то сочинил частушку. Я уже не выдерживала: «Ребята, мы что будем продолжать концерт целый вечер? Ведь хочется посидеть, поговорить, выпить рюмочку, наконец!»

Но от желающих выступить, продемонстрировать свой талант не было отбоя: «Я могу это… А я могу то…» И это прекрасно. Потому что традиция домашних капустников идет еще со времен Станиславского и Качалова. Они начали устраивать у себя после спектаклей небольшие представления, на которых актеры пели песенки, читали новые стихи, исполняли куплеты под гитару. И все это происходило в теплой, непринужденной домашней атмосфере с чаепитием, вином. Потом капустники перешли на сцену МХАТ. На них было просто не попасть. И вот эта традиция вошла и в наш дом.

Мы с Колей внимательно следим за творчеством наших друзей. Максим Дунаевский долго работал за границей. Сейчас работает в Москве, часто к нам забегает. Обязательно расскажет, споет чего-нибудь новенькое. Я рада, что у него хорошо идут дела, и все так отлично складывается. А раньше мы переживали за все его неудачные женитьбы, кончавшиеся разводами. Когда он последний раз женился, молодые устроили венчание в нашей церкви. Мы с Колей сказали, что не пойдем, потому что больше не выдержим его очередного развода. И наконец-то у него все сложилось.

Я помню, как мы переживали за Лору Квинт, когда она была одинока. Потом у нее появился Андрюша Билль, с которым они вот уже много лет счастливы.

Мы разделяем страдания и боль, радости и удачи наших друзей. И, конечно, хочется, чтобы всем нам жилось счастливо. Но человек предполагает, а Бог располагает… Когда с Колей случилась беда, Володя Быстряков звонил каждый день: «Как дела? Я подниму на ноги всех знакомых врачей! Чем я могу помочь? Что нужно прислать?»

И так друзья идут с нами по жизни. Они звонят: «Что бы нам для тебя, Коля, написать? Мы постоянно думаем об этом!» Они верят, что он выйдет на сцену и споет еще свои лучшие песни. И мы были бы рады, если бы наши композиторы опять что-нибудь сочинили для него.