Корабль поддержки (СИ)

Грызаные галушки, хихикал себе под нос Репень, ведь они первые, кто осуществляет базар с выщерицами! Не то чтобы это очень радовало, но и печали не приносило, так что, пух в пух. Грызю приходилосиха постоянно прыгать в скафе между загрузочным люком и штабелями шестигранных контейнеров, которые ставили вплотную, как соты. Эти "ящики" очень походили на те, какие использовали сами грызи, только были сделаны из другого материала, что-то вроде пенокерамики - вероятно, будет интересно изучить состав этой дребузни. Внутри же, как точно подтверждал сканер, лежали заявленные вещества в достаточно высокой степени очистки; поскольку вещества эти имели большую плотность, даже маленький контейнер весил несколько тонн - зато его удобнее тягать. В невесомости ворочать тяжёлые вещи конечно легче, но нужно иметь привычку, потому как инерционная масса остаётся на месте, и контейнер легко размажет разиню об стенку. Постепенно внутренность грузового отсека всё больше напоминала улей, или же подсолнух, с плотно насаженными семечками. Груз занимал малую часть объёма, при этом масса была рассчётная. Конечно, грузовик может выйти из системы и с вдесятеро большим грузом, но на это ему потребуется пол-года.

Репень вынул лапы из рукавов скафа, протёр запотевшие уши, отхлебнул из термоса чаю, схрумал орех, в конце концов. Рабочий скаф - это не гермокостюм, а маленький корабль с лапами. В нём есть и устройства для удаления отходов организма, и регенератор воздуха, разлагающий СО2, и изрядно места, напихать всё что пушеньке угодно. И главное, высший класс радиационной защиты, хоть уран лопатами грузи. Щек например ухитрялся ставить перед мордой маленький комп и занимался там всякой ерундой, не отрываясь от дела; Фира брала в скаф кассетный магнитофон и крутила песенки, пользуясь тем, что никто не слышит. Всякое раритетное типа "Топотунство гусей" и "Собака с боками размера сто три" вызывало скатывание в смех уже просто по факту.

Пискнул комм скафа, и Репень ткнул в кнопку включения: держать связь в общем эфире постоянно было нерационально, поэтому и не держали.

- Сколько у тебя на фланге, Реп? - осведомилась Фира.

- А что, надо было считать? - заржал грызь, - Да ладно, двадцать три.

- Грызаный случай, у нас только двадцать. Давай следующий сюда.

Репень оттолкнулся от контейнеров и перелетел на другую сторону отсека, где возились Фира и Щек.

- Топтуны гусей, хвостами не шевелите нипуха! - разыграл возмущение грызь.

- Угу, - проржавшись, цокнул Щек, - Знаешь, что мне не нравится?

Он направил фонарь на торец контейнера, где рядом с замком на крышке виднелась прямоугольная этикетка. Что-нибудь вроде номера партии, изготовителя, сроков годности - само собой, всё это было написано выщерскими иероглифами, которые говорили грызям меньше, чем ничего.

- И что?

- А то, что мы поставили уже две сотни этих банок, на каждой этикетка, явно подписанная лапой. И ни на одной нет морды, бугогашечек, или ещё чего такого!

Грызи сразу поняли, в чём соль. На ихних этикетках едва ли не на каждой были рисунки или по крайней мере подписи сбоку от бланка, типа "это этикетка!", а здесь - фигу. Представить себе живое существо, которое подписывает двести банок, и ни на одной не напишет ничего лишнего... это трудно, да.

- Вообще-то это не новость, что выщерицы жёстко следуют программе, - цокнул Репень.

- Да, но я не думал, что настолько! - потряс ушами внутри шлема Щек, - Это опушнеть - не встать!

- Это получается, их легко контроллить, - сделала выводы Фира, - Если они не могут отклоняться от программы.

- Прошу, выщерицы поданы! - показал в сторону планеты Щек, заржав.

Смех с мехом, подумал Репень, а грызуниха права. Остаётся только придумать, как подцепить управление программой, и готово. Но пока предстояло ещё подцеплять множество "банок", перетаскивать по тросам, пользуясь блочной системой для увеличения усилия, устанавливать на место, и закреплять. В открытый широкий люк грузового отсека таращились яркие звёзды, да иногда попадал голубой диск планеты.

Как это зачастую случалосиха, Репню снился родной околоток на Векшелесе, родной планете белокъ. В отличие от многих других мест, там жизнь продолжалась в сугубо традиционном русле, а именно - выращивание корма. Много корма. Очень много корма! Разделённое на двадцатиметровые по ширине грядки поле уходило к горизонту, лишь по краям зеленели ёлки и берёзы в защитной лесополосе, разделявшей поля. Бескрайнее море злаков колыхалось под тёплым ветром, явственно несло запахом зерна, даже пока зерно ещё оставалось в колосьях, слышалось чириканье обожравшихся птичек и лязганье состава узкоколейки, волочившего на поле цистерны с водой для полива... От созерцания этой картины грызя оторвал сигнал комма.