Корабль привидений и другие истории

Когда султан ехал домой, он раздумывал, что бы могло быть в ящичках, которые он при всем своем старании не смог открыть. Надпись тоже не поясняла ему этого, потому что на одном стояло «честь и слава», на другом: «счастье и богатство». Султан подумал про себя, что и ему было бы трудно выбрать между этими двумя вещами, которые одинаково привлекательны, одинаково заманчивы.

Вернувшись во дворец он велел позвать султаншу, сказал ей решение феи, и она исполнилась чудной надеждой, что тот, к кому ее влекло сердце, выберет ящичек, который несомненно докажет его царственное происхождение.

Перед троном султана были поставлены два стола; на них султан собственноручно положил оба ящичка, а затем взошел на трон и одному из своих рабов дал знак открыть дверь зала. Через открытую дверь стеклось блестящее собрание пашей и эмиров государства, созванных султаном. Они опустились на великолепные подушки, положенные вдоль стен.

Когда все они сели, царь второй раз дал знак, и был введен Лабакан. Он гордым шагом прошел по залу, бросился ниц перед троном и произнес:

– Что повелит мой государь и отец?

Султан поднялся на троне и сказал:

– Сын мой! Возникли сомнения в законности твоих притязаний на это имя. Один из тех ящичков содержит подтверждение твоего истинного происхождения – выбирай! Я не сомневаюсь – ты выберешь должное!

Лабакан поднялся и подошел к ящичкам. Он долго раздумывал, что ему выбрать, и наконец сказал:

– Почтенный отец! Что возможно выше счастья быть твоим сыном, что благороднее богатства твоей милости?

Я выбираю ящичек, на который указывает надпись: «счастье и богатство»!

– Мы после узнаем, правильно ли ты выбрал. Пока сядь там на подушку к мединскому паше! – сказал султан и дал знак своим рабам.

Ввели Омара. Его взгляд был мрачен, выражение лица печально, и его вид возбуждал среди присутствовавших всеобщее участие. Он бросился перед троном ниц и спросил о воле султана.

Султан объявил ему, что он должен выбрать один из ящичков. Омар встал и подошел к столу.

Он внимательно прочел обе надписи и сказал:

– Последние дни научили меня, как ненадежно счастье, как преходяще богатство; но они меня научили также, что в груди храброго живет несокрушимое благо, честь и что светлая звезда славы не заходит вместе со счастьем. Хотя бы мне суждено было отказаться от короны, жребий брошен – «честь и слава», я выбираю вас!

Он положил руку на выбранный им ящичек, а султан велел ему остановиться и дал знак Лабакану подойти к своему столу. Лабакан тоже положил руку на свой ящичек.

Султан велел принести сосуд с водой из священного колодца Земзем в Мекке, вымыл руки для молитвы, обратил лицо к востоку, бросился ниц и стал молиться:

– Бог моих отцов! Ты уже веками хранил наш род чистым и незапятнанным! Не допусти недостойного опозорить имя абассидов[10], в этот час испытания не оставь своей помощью моего истинного сына!

Султан поднялся и опять взошел на трон. Всеобщее ожидание сковало присутствовавших, они едва смели дышать. Было бы слышно, как идет по залу мышка, в таком безмолвном напряжении были все; самые задние вытягивали шеи, чтобы через передних посмотреть на ящички.

Теперь султан сказал:

– Откройте ящички! – И ящички, которые прежде не могла открыть никакая сила, открылись сами.

В ящичке, выбранном Омаром, на бархатной подушечке лежала маленькая золотая корона и скипетр; в ящичке Лабакана – большая игла и немного ниток. Султан велел обоим поднести свои ящички к нему. Он взял коронку из ящика в руку, и удивительно было смотреть: когда он взял ее, она стала делаться больше и больше, пока не достигла величины настоящей короны. Он возложил корону на голову своему сыну Омару, который стал перед ним на колени, поцеловал его в лоб и велел ему сесть по правую руку. Обратившись к Лабакану, он сказал:

– Старая пословица говорит, что сапожник должен оставаться при своей колодке! Очевидно, и тебе суждено оставаться при своей игле. Хотя ты не заслужил моей милости, но за тебя просил один человек, которому я сегодня ни в чем не могу отказать. Поэтому дарю тебе твою жалкую жизнь, но если хочешь от меня доброго совета, то поспеши уйти из моей страны!

Пристыженный, уничтоженный на месте, бедный портной-подмастерье не мог ничего возразить. Он бросился ниц перед принцем, и слезы выступили у него из глаз.

– Сможете ли вы когда-нибудь простить меня, принц? – сказал он.

– Верность к другу, великодушие к врагу – гордость абассида! – отвечал принц, поднимая его. – Ступай с миром!

– О, ты мой истинный сын! – воскликнул растроганный старый султан и упал на грудь сына.

Эмиры, паши и все вельможи государства встали со своих мест и воскликнули:

– Да здравствует новый царский сын!

Среди всеобщего ликования Лабакан, со своим ящичком под мышкой, выскользнул из зала.

Он пошел вниз, в конюшни султана, взнуздал своего коня Мурву и выехал за ворота по направлению к Александрии. Вся его жизнь принцем показалась ему сном, и только великолепный ящичек, богато украшенный жемчугом и алмазами, напоминал ему, что это был не сон.