Корабль-призрак

— Незачем, — отрезал генерал-майор. — Не отзываются на вызовы, подлецы… Отправляйтесь-ка к себе, Ибрагим Русланович, да начинайте готовить подробный рассказ о взаимоотношениях муфтията с «Барсом»… Потому как вопросов к вам встанет множество. А мы уж тут сами как-нибудь управимся.

Муфтий холодно распрощался и отправился к своей машине.

— Зря вы так с ним… — негромко сказал Лесник.

Полковничьи погоны (которые, впрочем, пришлось снять с камуфляжа) и бумага от Совета Национальной Безопасности (вроде даже настоящая) позволяли общаться с генералом подобным образом.

— Не зря… — уверенно сказал Пилипенко. — Очень даже не зря. Подумаешь, муфтий… Да хоть сам шейх-уль-ислам! Бандиты осиное гнездо свили у него под носом, а он невинной овечкой прикидывается. Ни сном, мол, ни духом…

Лесник понял, что спорить бесполезно. Генерал-майор явно относился к породе людей, четко усвоивших тезис: «Ислам — питомник терроризма!» Нет смысла доказывать, что зеленое знамя — лишь фиговый листочек для отморозков, нарушающих все законы шариата. Маска, за которой скрывается волчий оскал, — а у волков нет ни национальностей, ни религий…

Но генерал слишком не в духе, чтобы выслушивать такие рассуждения. Раздражает его поведение террористов — не требуют освободить боевиков, сидящих в российских тюрьмах, не заикаются о миллионах долларов выкупа и о заправленном самолете… Сидят себе под землей и встречают автоматным огнем всякого, кто пытается приблизиться к медресе.

Пилипенко давно бы отдал приказ о штурме, благо заложников внутри не так уж много — полтора десятка учащихся медресе да пара преподавателей. Плюс мальчишки в подземных камерах, но о тех мало кто знает, давно числятся пропавшими без вести…

Но из Москвы получен категоричный приказ — до последней крайности не прибегать к силовым действиям. Дело тонкое, политическое: любой взрыв на территории главной мечети республики, даже любой выстрел в ее сторону отзовутся эхом во всем мусульманском мире. В общем, работать в белых перчатках…

— Надо штурмовать, товарищ генерал-майор, — сказал Лесник. — Неожиданно, днем. Сейчас.

— Это официальное мнение Совбеза? — поинтересовался генерал. — Тогда, товарищ полковник, предоставьте его в письменном виде, по всей форме. Но пока операцией командую я, — с оружием в сторону мечети и медресе никто не пойдет. До тех пор, пока не будет получен приказ оттуда, — генеральский палец указал прямиком на зенит небесного свода.

— А мы без оружия… Передайте террористам по рации: так мол, и так, к вам для переговоров отправляются двое невооруженных представителей Совета Безопасности.

— За дурака держишь, полковник? У них же рация отключена.

— Но вы передайте, да под камерами, пусть всё для истории зафиксируют. Мы и в самом деле открыто пойдем, к главному входу. Без всякого подвоха, без пулеметов под полой.

Пилипенко внимательно и демонстративно — с ног до головы — оглядел Лесника. Покачал головой. Столь же внимательно не меньше минуты рассматривал Диану — та в начальственные разговоры не вмешивалась, сидела поодаль на травке, прислонившись спиной к колесу БТРа. И, похоже, самым преспокойным образом спала.

— Голливуд решил устроить… — вздохнул генерал-майор. — Вроде и не салага уже, виски вон седые. Ладно бы сам волку в пасть полез, а девчонку-то зачем губить? Чтоб тебе, если вдруг фарт выпадет, звезду Героя России на грудь прицепили?

— Не видали вы эту девчонку в деле.

— Всяких видывал… Ладно, идите. Держи вот, — генерал вынул из кармана носовой платок: чистенький, аккуратно сложенный, яркой сине-красной расцветки. Сунул Леснику. — Если вдруг дело выгорит — помаши из дверей. Именно этой тряпкой, никакой другой. Через полминуты орлы Закутного будут внутри.

Лесник изумился неожиданной уступчивости. Он-то думал, что придется еще долго уговаривать, ссылаться на Совбез, подписывать какую-нибудь бумагу, снимающую ответственность с Пилипенко…

— Просыпайся, Ди, — сказал Лесник почти беззвучно, так, чтобы не расслышал никто из окружающих. — Забыла, что сейчас у нас по распорядку дня — подвиг?

— А я не спала, — Диана открыла глаза и откликнулась столь же тихо. — Послушала вашу милую беседу. Ну и поработала немного. Думаешь, отчего генерал так легко согласился?

— Па-а-а-анятно.

И они пошли совершать подвиг.

3.

«Избалуюсь я с ней, — думал Лесник, медленно шагая через площадь. — Избалуюсь и когда-нибудь словлю пулю — позабыв, что рядом нет способной отводить глаза напарницы…»

И, во избежание столь незавидной судьбы, старался не расслабляться. Мало ли что… Конечно, при помощи биноклей и им подобные устройств сейчас можно разглядеть то же, что и невооруженным глазом: совершенно пустую площадь. Но есть оптика хитрая, электронно-цифровая, — ей глаза не отведешь… И встречаются индивиды, овладевшие методикой фасеточной аккомодации, способные видеть людей, скрытых от взглядов прочих смертных.