Корабль-призрак

— Не сегодня и не завтра, Филипп. Ты не думай, что я иду против твоих желаний. Мне кажется, что твой сон не будет в мою пользу, поскольку он призовет тебя к исполнению твоего долга и ты будешь должен снова покинуть меня. Я честно признаюсь, что не разделяю мнения священников. Но я твоя жена, и моя обязанность беречь твой покой, насколько это в моих силах. А владея средством, которое может, по моему мнению, привести тебя к определенному решению, я и предлагаю тебе его. Но обещай, что ты, если средство окажется безотказным, выполнишь просьбу, с которой я обращусь к тебе позднее.

— Я обещаю, даже не спрашивая, какова будет твоя просьба, — отвечал Филипп, поднимаясь. — А теперь пойдем домой, Амина.

Читателю известно, что значительную часть своего состояния Филипп поместил в акции Голландской Ост-Индской Компании до выхода в море на «Батавии». Получаемых с вложенной суммы процентов было более чем достаточно для ведения хозяйства и удовлетворения потребностей Амины. К тому же он обнаружил, что за счет процентов его состояние даже увеличилось. Оставшиеся деньги Филипп использовал тем же образом. Разговор о снах они не возобновляли. Филипп не разделял отношения жены к колдовским приемам, считая, что, стань известно об этом монахам, она была бы тут же предана церковью анафеме. Разумеется, его удивляли смелые намерения Амины, но следовать им ему все же не хотелось. Прошел и третий день, но о снах опять не было сказано ни единого слова.

В тот вечер Филипп уснул быстро. Амина бодрствовала. Убедившись, что муж крепко спит, она выскользнула из-под одеяла, оделась, спустилась вниз и вскоре вернулась, держа в одной руке маленькую жаровню с пылающими углями, а в другой — два листка пергамента, свернутых трубочкой и перевязанных лентами, которые напоминали талисманы или амулеты. Один из листков Амина положила на лоб Филиппа, второй привязала к его руке. Затем она высыпала на угли ладан и произнесла несколько магических слов. Филиппа окутало прозрачное облако дыма. Амина распростерла над мужем ветку какого-то кустарника. Закончив заклинания, она задернула над кроватью пологи, отнесла жаровню и, вернувшись, присела возле кровати.

«Если в этом и присутствует зло, — подумала Амина, — то в контакт с ним он вступил не по своей воле, и все кары падут на мою голову». При этом ее прекрасные губы искривила усмешка, что не говорило в пользу ее новой веры.

Забрезжил рассвет, но Филипп продолжал крепко спать, а Амина бодрствовать.

«Теперь, наверное, хватит», — подумала Амина, когда взошло солнце.

Она помахала веткой над мужем и громко произнесла: «Филипп, Филипп, проснись!»

Филипп шевельнулся, открыл глаза, но от яркого дневного света тут же закрыл их. Приподнявшись, он оперся на локти и стал, казалось, приходить в себя.

— Где я? — воскликнул он. — В своей постели? — Он провел рукой по лбу, наткнулся на пергамент, сорвал и посмотрел на него. — А Амина? Где же она? Боже мой! Какой сон! А это что? — продолжал он, обнаружив листок пергамента и на руке. — Я вижу, что это работа Амины, — и он уткнулся лицом в подушки.

Тем временем Амина была уже в постели. Она обняла мужа и прошептала: «Спи, дорогой Филипп, спи! Мы поговорим потом, когда проснемся».

— Ты здесь, Амина? — сконфуженно спросил Филипп. — Мне показалось, что я один. Я видел сон…

И Филипп снова заснул, так и не закончив фразы. Амина, уставшая от бессонной ночи, тоже заснула, чувствуя себя счастливой.

В то утро священнику Матео пришлось дольше обычного ожидать завтрак, так как Филипп и Амина появились у стола на два часа позже.

— Доброе утро, дети мои, — произнес Матео. — Поздновато вы встаете.

— Это Филипп долго спал, — отвечала Амина, — а я почти до рассвета охраняла его сон.

— Хочу надеяться, что ему не было плохо? — задал вопрос Матео.

— Нет, но я никак не могла уснуть, — пояснила Амина.

— Тогда ты противоречишь сама себе, дочь моя, утверждая, что бодрствовала всю ночь.

Филипп вздрогнул. Он понимал, что, если Амина проговорится о том, что делала прошедшей ночью, патер разгневается. Но Амина быстро поправилась:

— Я была занята созерцанием, насколько мне позволяют мои скромные познания.

— С тобой благословение святой церкви, дитя мое! — молвил священник, прикасаясь ко лбу Амины. — И с тобой тоже, Филипп Вандердекен!

Смущенный Филипп присел за стол. Амина, как всегда, была сдержанна, но говорила меньше и казалась занятой своими мыслями.

После завтрака священник занялся молитвенником, а Амина подала Филиппу знак, приглашая его на прогулку. Они молча дошли до лужайки, где Амина впервые предложила мужу свое мистическое средство. Супруги присели, и Амина, взяв Филиппа за руку и серьезно глядя ему в лицо, спросила:

— Ты видел сон прошедшей ночью, Филипп?

— Да, видел, — отвечал Филипп.

— Расскажи мне о нем, чтобы я смогла истолковать его.

— Трудно будет дать ему толкование. Мне хотелось бы знать, кто послал мне его?

— Расскажи, что ты видел во сне? — спокойно повторила Амина.