Корабль призраков

– Совсем не суеверный. Мы живем в тринадцатой квартире. Все свои самые крупные сделки он всегда заключает в понедельник. А номер его машины – никогда не догадаешься…

– Почему же? – Я невольно улыбнулась, коснулась пальцем кончика носа девочки и сказала:

– Шестьсот шестьдесят шесть.

Карпик даже округлила рот от удивления.

– Точно! Откуда ты знаешь?

– Просто так сказала.

– Ты умная…

– Красивая, умная, – по-моему, ты начинаешь мне мелко льстить.

– Ты мне очень нравишься…

– Вот мы и обменялись комплиментами, Карпик.

– Тебе не тяжело меня держать?

– Нет, – девочка действительно была очень легкой. Слишком легкой даже для тринадцати лет.

– Уговори его остаться. Я хочу остаться.

– Как же я могу его уговорить?

– Ну, не знаю… Пообещай ему что-нибудь. Кажется, ты в его вкусе. – Карпик заговорщицки мне подмигнула.

– Разве тринадцатилетние девочки в этом разбираются?

– Еще как разбираются! Я его хорошо знаю. Ему нравятся такие спокойные женщины, которые не выпендриваются, как эта сука!

– О ком это ты, Карпик? – Я прекрасно понимала, на кого намекает девочка, но мне лишний раз хотелось услышать это: мелкая женская ненависть, низменная зависть, – впрочем, весьма извинительная.

– Об этой дуре Клио. Корчит из себя роковую женщину, а сама… Вовсе она никакая не вамп.

– Ого, ты даже такие слова знаешь?

– Я знаю все слова, все. Даже слово “корнемюз”. Вот ты, например, знаешь, что такое “корнемюз”?

– Понятия не имею.

– А это, между прочим, такая волынка, очень была распространена в шестнадцатом веке. Духовой музыкальный инструмент.

– Надо же! – поразилась я. – Век живи – век учись!

– И дураком помрешь, как говорила одна из моих… бебиситтер. Гувернанток…

– Которая была с высшим психологическим образованием? – не удержавшись, поддела я.

– Ну вот, а говоришь, что не разговаривала с папой… Он все тебе выложил!

– Не все, но кое-что.

– Все равно эта Клио – полная дура. Я ее ненавижу.

Я крепко прижала Карлика к себе. Только сейчас я поняла, как она страдает от своей некрасивости, от своей хромоты Клио была красивой самкой, слишком красивой, чтобы Карпик была к ней лояльна. Я поразилась мощному женскому началу в этой девочке и – еще больше – испугалась его. Неизвестно, куда со временем приведет Карпика это начало, оскорбленное полным отсутствием шанса быть по-настоящему любимой. Конечно, с возрастом она только отточит свой язвительный, удивительно острый ум, она доведет его до совершенства. Она заставит мужчин считаться с собой, уважать себя, ненавидеть себя, – но никак не любить. Она будет яростно бороться с этим тупым свойством мужской природы: по-настоящему желать только глупых блондинок и роковых брюнеток. Бороться, зная, что никогда не победит. А потом, так ничего никому и не доказав, сложив доспехи и оружие, где-то после тридцати, когда начнет увядать и без того не очень хорошая кожа, купит себе мужа. Я даже видела этого будущего мужа маленькой Ларисы Сокольниковой – хорошо развитая мускулатура, в меру выпирающий кадык, аккуратная задница без прыщей и лишних волос, пальцы красивой формы, тяжелая нижняя челюсть и подбородок, раздвоенный, как жало змеи. Классический вариант манекенщика модельного дома Дольче и Габбаны, именно тот тип мужчин, который Карпик со временем возненавидит больше всего. Она будет таскать его по раутам и пати, на семейные обеды совета директоров ее фирмы, а он будет тихонько изменять со своими любовницами, любовниками и эротическими снами… Господи, Ева, куда же тебя занесло?..

Я даже тряхнула головой, чтобы избавиться от дурацких мыслей по поводу лучезарного будущего Карпика. Все будет совсем не так, я очень хочу, чтобы все было не так.

– Ненавижу, ненавижу эту суку Клио! Думает, что она здесь самая главная. Что все должны перед ней на задних лапках бегать, стучать в литавры и падать в голодный обморок от ее неземной красоты… Тоже мне!

– Ненависть – слишком сильное чувство, девочка. Не стоит растрачивать его на такие пустяки. Ты как думаешь?

– Не знаю. – Карпик состроила так свойственную ей уморительную гримаску: накрыла верхнюю губу нижней. – Может быть, ты и права. Он, наверное, очень сильно его ненавидел.

– Кто – “он”? Кого – “его”, Карпик?

– Тот, кто убил старшего помощника капитана. Ведь его убили, правда?

У меня похолодело сердце. Она знала, о чем меня спросить, маленькая плутовка.

– Не говори глупостей, Карпик! Ты же знаешь, что произошел несчастный случай. Это ужасно, конечно, но что делать…

– Нет, его убили. Ты ведь тоже знаешь, что его убили.

– Послушай. Я была там сегодня ночью. Я все видела. И все остальные тоже видели. Это не мы с тобой, это профессиональные люди. Врач, адвокат… Они восстановили всю картину происшедшего. Никаких сомнений, что это несчастный случай. И давай больше не будем говорить об этом.

– Ничего не изменится. – Карпик была упряма. – Ничего не изменится, даже если мы не будем говорить об этом. Убийство не перестанет быть убийством.