Корабль призраков

По каюте снова пронесся вздох. В нем не было ничего угрожающего, но я поняла, что не слышала в своей жизни звука, страшнее этого. Теперь он был гораздо явственнее, даже невосприимчивая к мистике Карпик уловила его. И отреагировала так же, как и я.

Не сговариваясь, мы бросились вон из каюты, едва протиснувшись в дверь и сразу же за ней столкнувшись лбами друг с другом. Мы не удержали равновесия и шлепнулись на пол в метре от захлопнувшейся капитанской каюты. Несколько минут мы лежали в полной темноте.

– Ты почему побежала? – отдышавшись, спросила у меня Карпик.

– А ты почему?

– Потому что ты. – Карпик не договорила и принялась смеяться Она смялась так громко и заразительно, что мне ничего не оставалось делать, как последовать ее примеру. Некоторое время мы слышали только свой истерический хохот: сплетенные руки, сплетенные ноги, две дуры – одна большая, другая маленькая – валяются в беспросветно темном коридоре и ржут как ненормальные, надо же!..

И только когда смех поутих, я явственно услышала шаги. Они были неуверенными и вкрадчивыми одновременно. Они были явственно слышны.

Они приближались.

– Ты слышишь? – шепотом спросила у меня Карпик. – Кто-то идет.

– Да. Нужно встать.

Но подняться не было сил. Маятник шагов приближался угрожающе быстро. Скоро он пронесется над нами и чиркнет лезвием по горлу. И тогда из горла – моего и Карпикова – шариками выкатятся все страхи и пойдут гулять по кораблю…

– Я боюсь. – В темноте Карпик нашла мою шею и крепко ее обхватила.

– Тс-с… – Встать не получалось, стреноженные страхом ступни отказывались служить. – Давай подождем.

Когда шаги приблизились настолько, что до них можно было дотронуться рукой, корпус “Эскалибура” вздрогнул. И в самой его глубине медленно заработало сердце. Душка Макс справился, он запустил дизель. И спустя секунду загорелись лампы в коридоре. И все сразу стало понятным и нестрашным.

А совсем рядом с нами стоял Вадик Лебедев: помятый, окончательно не проснувшийся, с выбившейся из штанов рубашкой, – восхитительный, обожаемый, единственный в своем роде душка Вадик. Он был для меня спасательным берегом, разбитым пирсом, заросшей травой бетонкой – всем тем, что символизировало возвращение. Сонный Вадик был единственной реальностью за последние полчаса.

– Чего это вы, девки, посреди коридора валяетесь? – спросил Вадик противным реальным голосом.

– Мы упали, – переведя дух, сказала Карпик. Чувствуя то же облегчение, что и я.

– Вижу. И давно вы упали?

– Недавно.

– Кто-нибудь может мне объяснить, что происходит? Пробки, что ли, вышибло? Проснулся, чуть с ума не сошел, – темень, хоть глаз выколи. Подумал грешным делом, что нам эти коновалы некачественную водяру подсунули.

– А при чем здесь водяра? – спросила я.

– Как при чем? Ты разве не знаешь, что людишки пачками слепнут от некачественного спиртного? А я вчера перебрал, не помню даже, как вырубился.. Стыдобища… Еще как Клио петь начала – помню. А потом – как отрезало.

Свидетельские показания Вадика ничем не отличались от других свидетельских показаний. На этом первую часть расследований можно завершать.

– У нас неприятности, – с видимым удовольствием сказала Вадику Карпик. – И крупные.

– Что такое? Твой папа женился на белой медведице? – Вадик не смог отказать себе в удовольствии подколоть девчонку.

Карпик взвизгнула и бросилась Вадику в колени. Спустя секунду он уже барахтался на полу рядом с нами. Карпик мастерски оседлала хилую грудную клетку оператора и с силой надавила на его кадык.

– Ева! – воззвал Вадик. – Уйми эту мурену, Ева! Она меня жизни лишит!

– А ты будь осторожен в выражениях, душа моя! – сказала я, но Карпика от своего единственного оператора все-таки оторвала.

– Вообще, который час? – запоздало поинтересовался Вадик.

– Неизвестно. Что-то около двух часов.

– А где все? На тюленей ломанулись? Ты-то чего не поехала?..

– Думаю, в ближайшее время нам не придется. Поднимайся, и идем в кают-компанию. Ты очень удивишься, когда все узнаешь…

* * *

…Первыми, кого мы встретили в кают-компании, были Сокольников и Клио. Клио сидела на коленях у банкира, обхватив его руками за шею: точно так же, наверное, не раз делала Карпик. Выразительный, как будто выточенный из нежного нефрита подбородок Клио покоился на волосах Сокольникова. Сокольников выглядел сосредоточенным и готовым к борьбе. Он терпеливо ждал второго участника турнира.

Второй участник появился и не замедлил бросить ему перчатку: Карпик выбрала отличную тактику – она решила не замечать отца.

– Здравствуй, Карпик! – Клио была полна решимости завоевать девчонку.

– Пошла в задницу, – надменно сказала Карпик.

– Как ты себя чувствуешь? – После подобной отповеди вопрос Клио прозвучал совсем уж нелепо.

– Наверное, хуже, чем ты.

Сокольников заиграл желваками, но решил не вмешиваться. Вмешаться – означало бы выпустить из рук драгоценную Клио, а Сокольников, судя по всему, не хотел этого делать ни при каких условиях.

– Занятная у тебя дочка, – проворковала Клио и нежно коснулась губами макушки банкира. Карпика передернуло.

– Ты даже не знаешь, какая я забавная.

– Могу себе представить.