Корабль странников

Хэссон провел в магазинчике больше часа, ожидая в сторонке, пока Оливер обслуживал других покупателей. Он был зачарован его лекциями по альтернативному лечению. Правда, Хэссон все еще не был окончательно убежден в компетентности Оливера и в его сокровищнице случаев из всевозможных историй болезни, но унес с собой пакет с новыми добавками к ежедневному рациону, главными из которых был йогурт и проросшее зерно пшеницы. А еще он унес с собой уверенность в том, что нашел нового друга, и в последующие дни начал регулярно появляться в магазинчике, часто просто для того, чтобы поговорить. Несмотря на то, что Оливер не скрывал своих коммерческих интересов, торговец казался вполне довольным такими визитами, и Хэссон заподозрил, что на его примере готовится еще одно досье по правильному питанию. Он не возражал, ему даже приходилось бороться с синдромом «осуществленного предсказания», преувеличивая в рассказах Оливеру свои успехи.

Однако сами успехи были вдохновляющими и неподдельными. Случались время от времени психологические спады, напоминая о том, что радостный подъем — это не нормальное состояние сознания, но (как и предсказывал доктор Коулбрук) Хэссон обнаружил, что может справляться с ними со все большей уверенностью и легкостью. Он расширил свою программу физической подготовки, включив в нее пешие прогулки, длившиеся по шесть-восемь часов и уводившие его далеко в холмистую местность к северу и западу от города. В такие дни Хэссон брал с собой еду, которую сам готовил, и во время привалов читал и перечитывал «Литературные кляксы» Ликока, которые отыскал в книжном магазине Триплтри.

Он купил книгу, намереваясь в любую минуту быть готовым к примирению с Тео, но парнишка оставался за стеной отчужденности, а Хэссон был слишком занят собой, чтобы пытаться ее разрушить. В процессе выздоровления он стал почти таким же одержимым и себялюбивым, как во время болезни: он с жадностью скупого собирал крохи здоровья, и в этом состоянии духа проблемы окружающих отодвигались на второй план. Например, Хэссон знал, что возвращение тепла превратило фантастическое орлиное гнездо, которым был отель «Чинук», в гораздо более обитаемое место, особенно по ночам, и в связи с этим увеличилась активность молодых летунов, использовавших его в качестве своего центра. Он видел, что Эл Уэрри беспокоится из-за вечеринок с эмпатином и все растущего количества нарушений, которые жаргон воздушной полиции свел к удобному набору букв (ВС — воздушное столкновение, ПТО — перевозка твердых объектов, ВЗ — воздушный захват) и которые оставались реальной угрозой для окружающих… И все это ничего для Хэссона не значило. Он был отделен от остального человечества точно так же, как в то мгновение, когда завис на пороге космоса. Хэссон вел свою личную войну и не имел сил ни на что другое.

Ближе всего к участию в чужой жизни он оказался однажды утром, когда поднимался на высокий перевал к западу от города, поставив себе целью увидеть озера Лессер-Слейв и Ютикума. Над землей лежала великая тишина, не нарушаемая в начале лета даже насекомыми. Не видно было никаких следов человеческой деятельности и можно было представить, что здесь время идет медленнее, что последние ледники плейстоцена только что отступили, а первые монгольские племена еще не перебрались через Берингов пролив.

Хэссон прервал свой подъем и старался охватить взглядом уходящие вниз бескрайние просторы, когда без всякого предупреждения на севере в небе возник яркий источник света. Тут же трава засверкала, подобно множеству крошечных секир, словно Хэссон оказался в центре мощного луча прожектора, установленного на вертолете. Все это происходило в абсолютной тишине. Хэссон заслонил глаза ладонью, и попытался разглядеть непонятный предмет, но тот остался неопределенным центром сияния, окруженного лепестками маслянистых лучей. Небо пульсировало синими кругами.

Пока Хэссон смотрел, рядом с первой возникла вторая обжигающая глаза точка, а за ней еще, и еще, пока не образовался круг из шести крошечных солнц, пригвоздивших Хэссона конусом ослепительного сияния. Трава у его ног светилась, словно вот-вот вспыхнет.

Хэссон испытал почти суеверный ужас, но на помощь ему пришла глубоко укоренившаяся дисциплина мысли. «Зеркала, — подумал он. — Группа из шести летунов. Высота между пятьюстами и тысячей метров, достаточная для того, чтобы сделаться невидимыми на фоне яркого неба. Нарушения: начнем с ПТО. Возможные планируемые нарушения: любые, какие взбредут им в голову — остановить их тут некому».

Он опустил глаза и снова начал подниматься вверх, стараясь уловить какой-нибудь звук — порыв ветра или голоса, — который подсказал бы, что он попал в нечто более серьезное, чем простая мальчишеская выходка. Минуту свет еще мелькал перед ним, потом резко исчез. Хэссон еще некоторое время продолжал подъем и только потом остановился и вгляделся в небо. Там не было ничего необычного, но Хэссон больше не считал себя одиноким и вырвавшимся из XXI века. Небо стало разумным синим глазом.