Корабль судьбы (Книга 2)

Тут его глаза чуть-чуть приоткрылись, из-под ресниц блеснула медь. Малта позабыла дышать: Рэйн дважды моргнул, потом глаза в самом деле открылись. Он сощурился, вглядываясь в ее лицо, потом шевельнулся, ахнул от боли и потянулся правой рукой к окровавленному левому рукаву.

— Больно… — прохрипел он.

Малта ниже склонилась над ним, кровь грохотала у нее в ушах.

— Рэйн, лежи тихо, у тебя кровь идет, — проговорила она, едва слыша собственный голос. — Сейчас я все сделаю.

И принялась расстегивать на нем рубашку. Она не позволяла себе надеяться, она не смела даже молиться — ни о спасении его жизни, ни подавно о том, чтобы он любил ее, как когда-то. Нет, нет, надежды были попросту неуместны.

У нее тряслись руки, она никак не могла совладать с пуговицами и наконец просто взяла и разорвала плотную ткань, ожидая увидеть страшные раны.

— Да ты почти цел! — вырвалось у нее. — Хвала Са, Жизнь Дарящей!

И она благоговейно провела рукой по гладкой бронзовой груди. Чешуйки переливались в лучах бледного зимнего солнца.

— Малта? — Рэйн только теперь наконец разглядел, кто именно стоял над ним на коленях.

Окровавленная правая рука схватила обе ее ладони и отвела от груди; он пристально вглядывался в ее лоб. Вот глаза у него округлились, и он буквально выронил ее руки. Боль и кромешный стыд опалили Малту огнем, но она не отвела взгляда. Рэйн поднял руку, но не коснулся ее щеки, как велела ее умирающая надежда. Нет, он потянулся прямо к бугрящемуся рубцу и проследил его в гуще волос.

Глаза Малты наполнились слезами.

— Ты коронована! — прошептал он. — Как могло такое случиться? У тебя точно такой же гребень, как у королевы Старших на древних шпалерах. И чешуйки намечаются красными нитями. О госпожа моя, моя красавица, моя королева. Тинталья была кругом права! Только ты, ты одна достойна стать матерью детям, которых мы с тобою зачнем.

Малта ровным счетом ничегошеньки не поняла из его слов, но какая разница? На его лице была любовь. Да. И благоговение. Он снова и снова в восторге оглядывал ее лицо — и наглядеться не мог. — Твой лоб, — бормотал он, — твои губы… Даже губы! Чешуйки растут… — И потребовал: — Помоги мне встать! Я хочу как следует посмотреть на тебя! Я хочу обнять тебя и убедиться, что это не бред! Я такой путь одолел… И все время только о тебе думал, а ночью видел во сне…

— Ты ранен, — кое-как выговорила она. — Столько крови…

— Ну не вся же моя. — Рэйн ощупал голову и сморщился. — Кажется, меня оглушили. И по левой руке саблей задели. Ничего, заживет! — Он попробовал пошевелиться и охнул: — Вот только сплошь все болит.

Все же он подтянул под себя ноги и кое-как встал. Малта поднялась вместе с ним, поддерживая его. Рэйн потер ладонью глаза и вдруг спохватился:

— Моя вуаль!

Потом посмотрел на нее сверху вниз. Малте еще не доводилось видеть на мужском лице подобной радости.

— Так значит, ты выйдешь за меня замуж? — спросил он в восторге.

— Если ты примешь меня такой, какая я есть. — Она решила быть до конца откровенной и говорить правду. Она не могла позволить, чтобы он принял окончательное решение вслепую, думать не думая о том, что станут другие люди позже болтать о его невесте. — Рэйн, тебе следует сперва кое-что узнать обо мне.

В это время Проказница прокричала что-то насчет сдачи. А мгновением позже чудовищный удар вновь свалил и Рэйна и Малту обратно на палубу. Рэйн вскрикнул от боли в руке, но тотчас перекатился, прикрывая Малту своим телом. Корабль под ними содрогнулся, но Малта знала лишь то, что Рэйн с нею рядом, что он крепко обнимает ее здоровой рукой, заслоняя от всех опасностей этого мира. Раздался топот ног, где-то снова началась битва.

— Все, что мне требуется знать, — прошептал Рэйн ей на ухо, — это то, что ты отныне моя.

А Уинтроу здорово управлялся на корабле. Носясь вместе с прочими моряками по снастям и по палубе во исполнение приказов, отдаваемых племянником, Альтия имела возможность осознать, насколько осмысленными и толковыми были эти приказы. И еще она видела нечто даже гораздо более важное, чем ее одобрение или успехи его командования. А именно: матросы, эти прожженные пираты, верили в Уинтроу. Даже Йола, старпом, ни на йоту не усомнился в способности или праве юнца занять место Кеннита. И Этта не усомнилась. И Проказница вверилась его руке без малейшего колебания. Альтия все время чувствовала — и несказанно ревновала, до какой степени понимали друг дружку Проказница и Уинтроу. С полуслова — неверно сказано, гораздо глубже и тоньше! И это понимание, эта взаимосвязь струилась мимо нее, мимо Альтии… Важные сведения, указания, взаимная поддержка — все это как бы не касалось ее. Нет, они не отторгали и не отвергали ее. То, что было между ними, всего лишь пролетало мимо нее, как пролетает взрослая беседа над головой маленького ребенка.