Корабль судьбы. Том 2

Она увидела перед собой длинный коридор, освещавшийся единственным фонарем, качавшимся в дальнем конце. От этого раскачивания по сторонам метались тени, что весьма мешало сохранять царственную осанку. Малта шла между кипами всякого груза, уложенного по сторонам. Груз был очень разнообразный, что само по себе внушало немалые подозрения. Такой мешанины не бывает на честном купеческом корабле. И там уж подавно не складывают все подряд, как придется. «Пиратствуют небось, — сказала она себе. — Или грабят прибрежные поселения. Хотя, скорее всего, сами себя ни пиратами, ни грабителями не считают…» Для этих людей и сатрап, наверное, был чем-то вроде добычи, которую они собирались продать тому, кто больше заплатит.

Подумав так, Малта чуть не бросилась со всех ног обратно в каюту. Но все-таки удержалась, решив попытаться сначала добиться для него уважительного обращения. И пускай калсидийцами при этом движет если не честь и не жалость, то хотя бы корысть. Известно же: чем лучше состояние добытого груза, тем большую цену можно за него заломить!

Малта поднялась по короткому трапу. И угодила прямо в кубрик, полный матросов. Здесь густо воняло дымом и человеческим потом. Всюду раскачивались гамаки, в некоторых храпели свободные от вахты матросы. Один сидел в углу, зашивая парусиновые штаны. Еще несколько человек сидели кругом деревянного ящика, разложив на нем игральные фишки. При виде вошедшей Малты все обернулись. Один из них, белобрысый парень примерно ее возраста, немедленно расплылся в улыбке. На нем была засаленная полосатая рубаха, распахнутая на груди. Малта решительно выставила подбородок, заново напомнив себе о драгоценных перстнях и душистой короне из цветов. Она не стала ни улыбаться в ответ, ни прятать глаза. Она наградила парня точно таким взглядом, каким, бывало, ее мать одаривала бьющих баклуши слуг, и грозно осведомилась:

— Лью-фей?

— Лью-фей? — как бы не поверив собственным ушам, переспросил седеющий старый матрос.

У него даже брови от изумления полезли куда-то за пределы залысого лба. Остальные игроки принялись хихикать.

Малта не позволила своему лицу дрогнуть. Лишь глаза сделались холодней, повелительней.

— Лью-фей! — со всей твердостью повторила она. Белобрысый вздохнул, пожал плечами и поднялся. Он пошел к ней, и ей захотелось удрать, испариться, исчезнуть, но она не двинулась с места. Он был выше ее, так что пришлось задрать голову, чтобы видеть его глаза. Как трудно оказалось хранить ледяную невозмутимость. Он попытался было взять ее за плечо, но Малта презрительным движением отбросила его руку. Сверкнула глазами, ткнула себя пальцем в грудь и холодно сообщила:

— Принадлежу сатрапу! А теперь лью-фей! Живо!

Она говорила отрывистым тоном, очень мало заботясь, понимает ее кто-нибудь или нет. Парень обернулся на своих товарищей и снова передернул плечами, но трогать ее более не пытался. Вместо этого он указал пальцем куда-то за ее плечо. Малта небрежным жестом показала ему: веди, мол.

На самом деле она боялась, что просто сломается, окажись он у нее за спиной.

Белобрысый быстрым шагом повел ее сквозь корабельные недра. Одолев трап, они выбрались на палубу, умытую морским ветром. У Малты голова пошла кругом от чистого холодного воздуха, напоенного запахом соленой воды, от вида солнца, садившегося в огненно-розовые облака. Когда же она слегка проморгалась, ей захотелось запеть. Корабль шел на юг! В Джамелию, а не в Калсиду! Значит, существовала надежда, что их заметит какой-нибудь корабль из Удачного. Заметит и попытается остановить. Малта даже замедлила шаг, силясь рассмотреть землю, но море на горизонте переходило непосредственно в облака, так что угадать даже приблизительно, где они находились, она не смогла.

Значит, оставалось следовать за провожатым. Малта снова ускорила шаг.

Светловолосый подвел ее к рослому, крепкому на вид моряку: тот присматривал за несколькими матросами, сплеснивавшими[2] канаты. Молодой калсидиец коротко поклонился ему, указал на Малту и застрекотал что-то на своем языке. Малта разобрала лишь заветное слово «льюфей». Старший обежал девушку с головы до ног взглядом, который она уже слишком хорошо знала (ох! век бы не видеть…). Она в ответ напустила на себя ледяное высокомерие. Он спросил:

— Что твоя надо?

Малта собрала в кулак все свое мужество.

— Я должна говорить с капитаном, — сказала она.

Она догадалась, что матрос привел ее к старпому.

— Скажи мне, что твоя надо?

Он говорил с ужасным акцентом, но вполне понятно. Малта скрестила руки на груди.

— Я буду говорить только с капитаном.

Она произносила каждое слово медленно, раздельно. Так беседуют с дурачками. Он продолжал настаивать:

— Скажи мне!

Настал ее черед смерить его взглядом.

— Ни в коем случае! — отрезала она.