Корабль в пустоте

Допустим, оставшись, я избегну чего-то нехорошего, но разве я попал сюда, в зазеркалье «Аквариума», от хорошей жизни? Если замаячит угроза смерти, как в первом самолете сегодня, снова взмолюсь «Да воскреснет Бог…», и авось пронесет. Я отчего-то понимал, хотя мне этого никто не говорил, что молитва против бесов будет помогать не во всяких, а только в критических ситуациях.

– Ну ладно, поехали. Это взять? – я указал на бутылку из «Дьюти фри».

– О, «Баллантайнс»! Берите, если не жалко, не помешает. Это пропуск в любое общество. Здесь виски почти такое же дорогое, как в России. Все эти тёрки про свободный рынок товаров в Евросоюзе – полная туфта и развод лохов. Винодельческие страны всеми силами не допускают к себе напитки конкурентов. В алкомаркетах – единицы неитальянских брендов, и все по офигенным ценам.

* * *

После Местре, оказавшегося разновидностью Химок, я уже думал, что Венеции, увиденной мной мельком в иллюминаторе самолета, на самом деле, не существует. Ну, сверху-то, да, – купола, колокольни, башни, а, небось, подъедешь поближе, и снова повылезут заборы, ангары, офисы… Но, когда пассажирский катер, он же вапоретто, отвалил, сипло подвывая движком, от вокзальной пристани и нырнул под арочный мост, навстречу выскочила, как из подворотни, Венеция, с резными глазастыми палаццо, стоявшими плечом к плечу по колени в воде. Конечно, на самом деле они стояли вровень с водой, но отсутствие набережной и создавало то впечатление тонущего города, что сделало Венецию знаменитой. Парадные двери разноцветных домов выходили прямо на воду – точнее, на маленькие причалы перед дверьми, но издали эти мостки были незаметны. С первых этажей почти всех зданий напрочь осыпалась штукатурка – и вряд ли от небрежения, сказывалась убийственная влажность. Деревья здесь росли на крышах в кадках, потому что на узких улочках вдоль палаццо и десяти лишних сантиметров не имелось для зелени. Город существовал как единое тело, в котором ничего не стояло и не лежало вразброс, одно непременно цеплялось за другое, – дуговыми мостиками, перекинутыми через улочки-каналы, каменными лесенками, карабкающимися с уровня на уровень, веревками с бельем, протянутыми от дома к дому. Местре был управляемым хаосом индустриальной эпохи, Венеция – неуправляемой гармонией эпохи средневековой.

Я не знал, видел ли я настоящую Венецию или ее кинематографический образ, транслируемый «Аквариумом», но посмотреть в любом случае стоило. Пусть, пусть это нечто вроде кремлевского пира в честь Ходжи, но я вживую слышал отдающий болотом запах местной воды (вовсе, кстати, не отталкивающий), видел, как мимо нас меланхолично плывет экскаватор на барже, как солнце отсвечивает на лаковом боку встречной гондолы, как гондольер падает всем телом на умело направленное весло…

– Вот вам будет интересно, коли уж вы придерживаетесь версии, что венеты – это праславяне, – сказал мне Колюбакин, исполняющий роль гида (между тем, я ему не говорил, что придерживаюсь такой версии). – Знаете, что в этом пейзаже – самое славянское?

– Купола храмов?

– Ну, купола, они и в Риме купола. Нет, это приколы.

– В смысле – шутки, розыгрыши? Вы имеете ввиду венецианский юмор?

– Я имею ввиду выражение «поставить на прикол». Видите эти причальные столбики для гондол, торчащие из воды? Венеции еще не было, а они уже были – у рыбарей на островах лагуны. Знаете, как они называются по-местному? «Брикола». Почти что «прикол», не так ли? Запишите, дарю!

– Да я и так запомню, спасибо! Точно, точно, видел я похожие приколы на Русском Севере!

– Да они и у нас под Южноморском у лодочников есть. Везде в России есть, где имеются вода и лодки. Кстати, о венетах. На футболке у нашей соседки написано: “Siamo Veneti”, «Мы венеты».

– Скажите ей, что мы тоже венеты.

Дмитрий Евстигнеевич повернулся к полногрудой венетке.

– Questo signore dalla Russia dice che anche i russi sono Veneti.

– О! – расплылась в улыбке та. – È fantastico! Veneti ha’ creato una civiltà europea!

– Переводить не надо, понятно: мы создали европейскую цивилизацию, – сказал я и провозгласил: – Да здравствуют венеты всего мира! Long live the Venets of the world!

– Venezia per i Veneti! Il Veneto non è Italia! La patria degli antichi Veneti è l'indipendenza! – закричал в ответ парень с наброшенным на плечи ало-золотистым флагом, который доселе спокойно стоял у борта.

– Венеция для венетов! Венето не Италия! Родине древних венетов – независимость! – перевел Колюбакин.

– А вот у нас националисты, прежде, чем заявить: «Москва для москвичей!», говорят: «Россия для русских!», – заметил я. – Это несколько иное логическое построение.

– Но «Хватит кормить Кавказ!» они тоже говорят. А для этих Кавказ – Рим и всё, что южнее.

– А я-то думал – южнее Неаполя.

– Неаполитанцы для них почти как негры. А римляне, ну… как, простите, чурки.

Перед нами вырос на повороте знакомый по фотографиям треугольный крытый мост с аркадой. Стригунов и Глазова нацелили на него свои смартфоны. Наш чичероне натренировано прокомментировал: