Корабль в вечность (ЛП)

— Я едва успел выбраться, — продолжил Зак, учащенно дыша. Обхватив себя руками, я слушала его против воли. Мне хватало собственных воспоминаний о затопленном Ковчеге и не хотелось погружаться в кошмары Зака. — Но даже когда я вышел на поверхность, еще ничего не кончилось. Река хлынула в открытую дверь, и меня чуть не унесло. Половину лагеря смыло, по меньшей мере четверо солдат утонули: они запутались в брезенте, когда водой накрыло палатки.

Еще больше трупов на моей совести. Скольких же людей я погубила собственноручно или косвенно? Иногда мне чудилось, будто погибшие облепляют меня, как мокрый брезент тонущих солдат.

— Ужасная смерть, — продолжил Зак.

— Ты обрек многих на гораздо худшее, — возразила я.

— Он мне снится, — не обратив внимания, признался он. — В темноте я вижу сны о Ковчеге. Вижу воду в коридорах и поток, хлынувший в западную дверь.

Я пыталась не слушать брата, но слишком хорошо помнила, как в детстве мы болтали по ночам, пока родители внизу спорили, что им делать с неразделенными близнецами. Мы лежали в темноте и шептались поверх разделяющей наши кровати пустоты, совсем как сейчас.

— Мои сны еще ужаснее, — призналась я.

— Например?

Я промолчала. Не стоило рассказывать ему, что я вижу, — Зак и так уже слишком много знает о взрыве.

— О чем твои сны? — настаивал он.

— Ни о чем. А теперь заткнись — я пытаюсь уснуть.

— Ты врешь.

— Я не обязана говорить тебе правду. Я тебе вообще ничем не обязана.

— Ты врешь о своих снах, совсем как в детстве, — не слыша меня, продолжил он. — Ты даже тогда со мной не говорила по-настоящему.

— О чем ты? В детстве мы с тобой постоянно болтали.

В конце концов, больше было не с кем — за нами двоими следила вся деревня.

— Не по-настоящему, — тихо повторил он. — Ты ведь все время мне врала.

Какое-то время я не отвечала. Не хотелось с ним соглашаться, но с правдой не поспоришь. Видения были единственным, что выдавало во мне омегу, поэтому я годами их скрывала, чтобы избежать клеймения и высылки. Скрывала ото всех.

— Иначе было никак, — наконец сказала я.

— И я не мог поступить иначе, ведь я никак не мог начать жить.

— Неужели ты забыл, как мы были близки? — спросила я. — Убедил себя пересмотреть прошлое, потому что дружба с омегой постыдна?

Зак хмыкнул.

— Ты говоришь о тех годах, словно о каком-то рае — ты и я лучшие друзья, вместе против мира. Но ведь дело обстояло не так. Совсем не так.

— Однако мы всегда были вместе, — возразила я. — Все время.

— Только потому, что не имели другого выбора! — сорвался он на крик. — Потому что из-за тебя вся деревня считала уродами нас обоих, и люди не хотели к нам даже приближаться!

Он помолчал, стараясь выровнять дыхание.

— Это не кончилось даже после твоего изгнания. Позор не ушел вместе с тобой. Должен был, но никуда не делся. За годы неопределенности люди слишком привыкли мне не доверять, и именно поэтому мне пришлось покинуть деревню так рано.

— А мне еще раньше, — кисло возразила я.

Зак пропустил мои слова мимо ушей.

— Даже когда я уехал в Уиндхем, слухи и там меня достали. Пошла молва, что нас с тобой разделили подозрительно поздно. Мне приходилось из кожи вон лезть, чтобы не допустить сомнений в моей полезности. Я работал вдвое больше остальных и снова и снова доказывал свою верность Синедриону. Делал то, за что не хотели браться другие.

Палаты Синедриона в Уиндхеме славились изощренными интригами и жестокостью. Я посмотрела в темноте в сторону Зака и задумалась о том, в какую же клоаку он погрузился.

— Я никогда не чувствовал себя в безопасности, — продолжил он. — Даже когда ты оказалась в камере сохранения. Ни на секунду. Ты отняла у меня это ощущение за много лет, что я жил наполовину. Это ты показала мне, как опасны могут быть омеги и какое они нестерпимое бремя. Именно из-за тебя я придумал резервуары.

Я закрыла глаза. Было понятно, что его самооправдание зиждется на чистом безумии, а резервуары — материальное воплощение этого безумия, и никакой моей вины тут нет. Но перед глазами стояли дети в баках, их волосы, покачивающиеся возле мертвых лиц. Я жмурилась, пытаясь прогнать ужасную картину.

— Это ты сделала меня таким, — произнес напоследок Зак.

Те же слова, что сказала Кипу Исповедница в зернохранилище много месяцев назад.

        * ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *