Корабль в вечность

Я верила. Верила в странную красоту склона под нами, в катящиеся в море обломки камней. Верила в теплую широкую ладонь Дудочника в моей руке. Верила в прохладный сланец под моими скрещенными ногами. Это все настоящее — не больше и не меньше, чем взрыв. Я сосредоточила все внимание на настоящем вокруг меня.

Дудочник отпустил мою руку и принялся есть. В котелке оставалась еще половина, а его движения уже начали замедляться. Под моим пристальным взглядом он дважды кашлянул и посмотрел на ложку в своей руке. Она тряслась. Пока он опускал ее обратно в котелок, на его висках и над верхней губой выступил пот.

Я не ожидала, что снадобье сработает так быстро — думала, что Дудочника сморит крепкий сон уже после еды. Потому что не знала, сколько именно белены и макового отвара нужно отмерить, когда подмешивала их в похлебку. Салли как-то сказала: «Две ложки этого зелья со щепоткой белены надежно вырубят любого человека». И добавила: «А если плеснуть малость побольше, можно и убить». Я попыталась учесть рост Дудочника и его вес, вливая смесь по капле, пока Дудочник нес дозор, а я кухарила в узкой пещере над костерком.

Он попытался что-то сказать, но вышло только мычание. Дудочник начал заваливаться набок, я его подхватила и опустила на землю.

Не то чтобы я боялась, что Дудочник меня убьет. Напротив, страшно было, что он не решится поднять на меня руку и даже меня саму попытается остановить, если придет время исполнить обещание, данное Зои. Когда-то я боялась его жестокости, а сейчас переживала, что он может заколебаться и упустить подходящий момент, чтобы сделать то, что должно. Я не могла пойти на такой риск — не теперь, когда взрыв совсем близко.

Дудочник тихо застонал во сне. Я подхватила его под мышки и потащила в пещеру, где уложила на бок, чтобы он не захлебнулся, если вдруг начнется рвота.

Снаружи я в последний раз наточила свой кинжал так, как учила Зои. Держа лезвие под правильным углом к бруску, водила им туда-сюда, пока клинок не погорячел. Капсула с ядом дожидалась в ямке между ключицами, но нельзя забывать, что ее содержимому много лет. Если яд подведет, кинжал станет запасным вариантом, хотя мне была невыносима мысль о том, чтобы полоснуть себя по запястью. Или лучше по горлу? Я подумала о теле Салли на полу приюта Эльзы и попыталась вспомнить, куда, по словам Зои, вернее всего бить ножом. Если капсула не сработает, действовать придется быстро и резать глубоко, чтобы точно не выжить. Мне уже довелось узнать, как упрямо тело цепляется за жизнь, поэтому удар должен быть метким и верным. Чтобы не осталось ни единого шанса оказаться в баке, как Кип с Исповедницей.

Время пришло. Мне отчаянно не хотелось оставлять беззащитного спящего Дудочника так близко к эскадрону Воительницы. Но я видела взрыв. И должна была выполнить свою миссию.

        *ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ*

Утесы вдоль кромки воды были острыми и черными, но местами их цепь прерывалась, поддавшись напору моря. Я шла всю ночь и добралась до утесов к рассвету. Там меня не поджидал ни большой вражеский гарнизон, ни хотя бы лагерь. Лишь башня в бухте над длинным прибрежным молом. Посреди бухты стоял на якоре корабль, непохожий ни на один из виденных мной до сих пор: обшитый металлическими листами, он чернел на воде словно гигантский жук. Дух захватывало от его мощной красоты — резкие контуры, огромный размер. Сродни красоте шторма, меча или камнепада, уносящего с собой половину горного склона.

Так просто, так очевидно. Взрывной механизм все время перемещался, и мои метания насчет его местонахождения не были признаком угасающего разума. Бомба находилась на этом корабле, который со своим смертельным грузом постоянно курсировал вдоль побережья.

Я подошла к краю утеса. Под ногами хрустели каменные обломки. Суша здесь заканчивалась отвесным обрывом. На меня накатило облегчение. Так будет намного проще. Не понадобятся ни капсула, ни нож. Я просто спрыгну в пустоту по примеру Кипа.

Держась поближе к обрыву, я зашагала на юг, к башне. Песок пестрел редкими пятачками выгоревшей на солнце травы. Многоэтажная твердыня была выстроена из того же сланца, что и горы вокруг. Серая башня, темные утесы, свинцовое море. Когда дверь в основании башни распахнулась, красные туники явились ярким пятном в этом безрадостном пейзаже. Шестеро солдат ехали прямиком ко мне.

Я стояла на утесе и ждала. Ветер трепал одежду, рубаха хлопала за спиной, спереди спеленав меня, как саван.

Я подняла руки ладонями к всадникам. Жест мог выглядеть как сдача или как приказ остановиться. Когда расстояние между нами сократилось метров до сорока, я на шажок отступила к обрыву, четко давая понять, что шутить не намерена. Я стояла так близко к пропасти, что мой шаг пустил в полет горсть песка. Земля под ногами подрагивала от топота копыт.

— Стойте! — крикнула я.

Ветер унес мой крик, но высокий солдат впереди тоже что-то прокричал, и весь отряд остановился. Две женщины справа нацелились в меня из луков, но командир держал руку поднятой.

— Стойте, — повторила я, — или я прыгну и заберу Реформатора с собой.