Корабль в вечность

Утром третьего дня мы устроили привал у придорожного пруда, где берега просматривались и не было места для засады. Едва мы спешились, лошади ринулись к кромке воды, отпихивая друг друга и мешая нам наполнить фляги. И это нас спасло. Спустя минуту серая кобыла рухнула на колени, затем в конвульсиях упала набок и вспенила воду дергающимися ногами. Еще у нескольких лошадей начались судороги.

Саймон заорал, и солдаты кинулись отгонять остальных от воды.

— Они отравили пруд, — сплюнула наземь Зои. — Знали, что мы поедем этой дорогой.

Восемь лошадей пало: пятеро сразу, еще трем пришлось перерезать глотки, чтобы остановить агонию. В дальнейшем мы наполняли фляги и бочонки только из проточных водоемов.

        * ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

До Нью-Хобарта оставалось полдня пути, когда на горизонте показалась темная туча пыли. На мгновение мой желудок сжался. Но страх быстро миновал — я уже знала, что это наши войска, выступившие навстречу, чтобы проводить нас домой. Я выдохнула и вновь набрала воздуха в грудь, и словно впервые вдохнула с тех пор, как мы выехали из города больше недели назад.

Отряд приблизился, во главе я увидела Джун. Солдаты, шагавшие позади нее, устало сутулились. Зои, Палома и я поспешили присоединиться к Саймону, который спросил у Джун, не пытался ли Синедрион отвоевать город.

— Они напали на нас два дня назад, — ответила она. — Но то были лишь расквартированные поблизости части; слабаки даже не прорвали внешний периметр. Пока что ни слуху ни духу от основных сил из Уиндхема.

Саймон кивнул.

Джун осматривала длинную вереницу телег, переполненных бледными мужчинами и женщинами. В баках Шестого убежища содержалось шесть тысяч человек. Четыреста не выжили после извлечения, две тысячи отправились на север в гарнизоны Инспектора. В дороге мы потеряли еще пятьдесят: убитые в стычке, плюс те, кто отказывался пить и есть, тихонько скончался в битком набитом кузове и был сброшен за борт. Тела несчастных отмечали наш путь от убежища до Нью-Хобарта, словно верстовые столбы. Мы смогли довезти живыми более трех с половиной тысяч человек.

Сброшенные по пути мертвецы освободили места в телегах, и я забралась в кузов. Не столько устав от верховой езды, сколько желая побыть с омегами на заключительном этапе, в день, когда мы доставим их домой. Зак и Палома тоже залезли в телегу следом за мной. Зак вжался всем телом в бортик, отстраняясь от окружающих людей. Криспин, Эш и Виолетта ехали рядом, а Зои встала на передок за спиной возницы.

Некоторые из бывших пленников баков вполне осмысленно смотрели на холм и город по мере приближения к воротам. Многие до сих пор были молчаливы и апатичны, но кое-кто за последние дни даже начал складывать фразы.

— Я знаю это место, — произнес один из мужчин, указывая на холм и хватая за плечо соседа. — Нью-Хобарт.

Похоже, вылетевшие слова изумили его самого так же, как и меня. Он разулыбался, и несмотря на то, что прошедшая неделя стала одной из тяжелейших в моей жизни, я ответила улыбкой.

Наш поход из убежища был отчаянным бегством — но когда мы въезжали в восточные ворота, то ощущали себя победителями, а рассвет — зарею новой жизни.

Впереди стояла Зои, держась за вожжевой столбик. Она повернулась ко мне, ухмыляясь и щурясь из-за яркого солнца. Палома, сидевшая у ног Зои, взглянула на нее и что-то произнесла — я видела движение ее губ, но не разобрала слов за громыханием колес, гиканьем ехавших рядом солдат да цоканья копыт по мостовой. Мы были дома.

Мне следовало знать, что нельзя верить радости.

Зои повернула голову к востоку, точно выискивала кого-то; затем ее тело обмякло, и она свалилась с телеги, словно повешенный, которому обрезали веревку. 

Глава 25

Палома закричала, уже перелезая через борт телеги. Колеса еще катились, когда я выпрыгнула сзади и, оттолкнув с дороги Виолетту и Эша, побежала к месту, где лицом вниз лежала Зои. Я обвела взглядом ближайшие здания, ища лучника и стараясь понять, не угодили ли мы в ловушку. Но вокруг ничего подозрительного не было, и, когда я ухватила Зои за плечо и повернула на спину, на теле не обнаружилось ни следа крови. Только шрамы да синяки от битвы, уже пожелтевшие по краям.

И тогда стало ясно: мы бессильны. Криспин тоже нагнулся к Зои, но, увидев ее невредимой, выпрямился, выругался и повернулся назад, к воротам и последним телегам, к проделанному нами пути. Зак выглядывал из уже остановившейся телеги, внимательно наблюдая и взвешивая ситуацию.

Только Палома до сих пор не поняла, что случилось.

— Что с ней не так? — завопила она, рванув рубашку Зои, как будто под ней могли скрываться пропущенные нами бескровные раны. — Сделайте же что-нибудь! — Она кричала так близко, что я чувствовала щекой ее дыхание. — Хоть что-нибудь!

Но тут ничего не сделаешь. Прижав палец к шее Зои, я с трудом нащупала слабый пульс.

— Это не с ней, — пояснила я Паломе. — С Дудочником.

Никогда еще этот грязный трюк былого, этот узел, завязанный взрывом между близнецами, не казался таким жестоким. Зои, серая, словно дорожная пыль, и Дудочник далеко-далеко отсюда. Ее тело отразило его умирание.