Кораблекрушение «Джонатана»

Материальные затраты не смущали его. Он располагал значительными средствами и мог предоставить Остельскому государству крупные ассигнования[99]. Кау-джер долго не тратил деньги на себя лично. Но отнюдь не стремился к накоплению и к помещению капиталов под проценты и даже пытался забыть об их существовании. Только однажды, поборов свое отвращение ко всякого рода финансовым операциям, он субсидировал[100] торговое предприятие Гарри Родса. Но, раз изменив своим принципам, у него уже не было причин и впредь оставаться непреклонным, тем более что дело касалось спасения человеческих жизней.

Мог ли он найти для своего богатства лучшее применение, чем сооружение маяка на зловещем мысе, о крутые скалы которого разбилось столько кораблей?

Кау-джера беспокоили иные серьезные препятствия, стоявшие на пути будущего строительства: если территория Осте не принадлежала никому, то остров Горн находился во владении Чили.

Согласится ли республика отказаться от своих прав на голую скалу, принимая во внимание цель, во имя которой хотело ее приобрести Остельское государство? Во всяком случае, следовало начать переговоры, и с первым же попутным кораблем Кау-джер направил официальное послание чилийскому правительству.

Увлекшись новым замыслом, губернатор стал забывать об опасности, нависшей над его головой.

В тайниках сознания сохранилась — как отголосок его прежних вольнолюбивых идей — ненависть ко всяким полицейским мерам. Поэтому он с самого начала отказался от тщательного расследования, мотивируя его нежеланием вызвать волнение среди жителей Либерии.

Заговорщики по-прежнему оставались на свободе, и похищенный порох представлял в их руках страшную угрозу.

После покушения Дорик и Кеннеди перенесли бочонок с порохом в одну из пещер Западного мыса.

Их было три: одна, на южном склоне, сообщалась через подземный ход с центральной пещерой, а верхняя выходила на северный склон горы и, следовательно, возвышалась над Либерией. Узкая расщелина, несмотря на резкую крутизну склонов, доступная пешеходу, соединяла между собой все три пещеры, но посередине резко сужалась, и приходилось пробираться по ней ползком, чтобы не задеть один неустойчивый камень, поддерживавший в этом месте свод. Падение его могло вызвать обвал.

Дорик и Кеннеди принесли порох в первую из нижних пещер, куда через высокий и широкий проход проникали потоки света и воздуха. Бегло осмотрев ее и не заметив узкого лаза, идущего к верхней пещере, они спрятали бочонок под кучей ветвей.

Каково же было их изумление, когда по возвращении в Либерию утром 27 февраля они увидели, что здание управления цело и невредимо.

По дороге к пещерам, где прятался порох, и на обратном пути они все время напряженно прислушивались, ожидая взрыва. Но кругом было тихо. Терзаемые любопытством и не осмеливаясь удовлетворить его, Дорик и Кеннеди разошлись по своим домам.

Неудача с покушением и возможность раскрытия заговора требовали от них особой осторожности, так что в данный момент все сводилось только к одному: остаться незамеченными. На следующее утро, на работе, они старались не привлекать к себе внимания.

Только после полудня Льюис Дорик отважился пройти мимо управления. Бросив издали беглый взгляд в сторону суда, он увидел, что слесарь Лоусон чинит взломанную дверь.

По-видимому, мастер не придавал особого значения этому делу. Ему приказали вставить новый замок, вот и все. Но его спокойствие ни в коей мере не передалось Дорику. Раз исправляли дверь, значит, взлом был обнаружен, а следовательно, найдены и бочонок с порохом, и обгоревший фитиль.

Льюис не знал, кто первый заметил диверсию, но не сомневался, что о таком происшествии немедленно доложили губернатору и теперь делается все возможное, чтобы отыскать преступников. В первую минуту он растерялся — вероятно, заговор раскрыт! — но, поразмыслив, успокоился. В конце концов доказательств его вины не было, а если даже и возникли подозрения, нельзя же арестовать и тем более осудить человека на основании одних только подозрений! И пока сообщники молчат, вообще никаких улик нет.

Несмотря на все эти рассуждения, Дорик страшно разволновался, когда к концу рабочего дня столкнулся лицом к лицу с Кау-джером, пришедшим посмотреть на работы в порту.

По внешнему виду правителя нельзя было определить необычайность происшедшего. Но Дорик знал, что в спокойствии Кау-джер бывает опаснее, чем во гневе, и подумал: «Если губернатор так спокоен — значит, напал на след». Опустив глаза, он притворился, будто целиком захвачен работой.

Но постепенно тревога улеглась, и с каждым днем уверенность Дорика в благополучном исходе возрастала. Он убедился, что, хотя похищение пороха и было обнаружено, вследствие чего изменили порядок несения караульной службы, жизнь города течет нормально. Тем не менее две недели сообщники избегали друг друга и так примерно вели себя, что своим поведением могли навлечь на себя подозрение.