Кораблекрушение у острова Надежды

Кочи медленно, чуть покачиваясь, поднимались на берег. Когда они целиком вышли из воды, Гурьев осмотрел их со всех сторон. Все ему нравилось. Кочи были легки, вместительны и, судя по обводам корпуса, мореходны. Вынув из-за сапога деревянный аршин, сложенный вчетверо, он измерил длину кораблей — оказалось восемнадцать аршин, а шириной всего пять.

Корма на треть длины корабля была покрыта палубой, в отгородке помещались люди и хранились кое-какие припасы. На носу палуба покрывала небольшое пространство, защищая коч от встречной волны.

«На таком кораблике догоню агличан, — думал Гурьев. — И по волокам быстрее управлюсь, и в море на льдину при случае подниму».

— Сколь за кочи просишь? — обернулся он к купцу Мурашкину. — Не запрашивай, торговаться не буду.

Купец усмехнулся, назвал цену. Гурьев посмотрел на приказчика, тот подумал, кивнул головой:«Сходно».

Ударили по рукам, и Степан и хозяин кочей остались довольны сделкой.

— Даю тебе три дня сроку, — сказал Гурьев приказчику Плотникову, когда они шли домой. — Подбери мореходов, купи припасов, харчей, одежонку и пищали огневые… Я сам все осмотрю.

— Сколь мореходов надобно?

— По одиннадцать на каждый коч. Прежде ко мне гони, буду со всяким говорить. Мне нужны неустрашимые, отважные… А сколь людей на тех, аглицких?

— Кочи большие, запасов всяких набрали вдосталь. И для торгу товаров немало… А людей на двух кораблях двадцать восемь.

Прошло два дня. Холмогорский приказчик Плотников выполнил приказ Степана Гурьева. Амбар на подели он завалил всяким товаром.

На кочи поставили по две мачты из крепкого дерева, и каждая оснащена одним прямым парусом. Спускались паруса вместе с реем, это упрощало работу в суровых условиях студеных морей. Как и все суда с широким днищем, кочи плохо управлялись при встречных ветрах, но зато были хороши при перетаскивании через волоки. Мореходы проверили конопатку и в некоторых местах просмолили еще раз. Для подъема якоря на носу судна устроили ворот, на корме поставили небольшую лодку.

Степан Гурьев сам осмотрел припасы, купленные Плотниковым. Все оказалось самого лучшего качества. На каждый коч шла ржаная и ячменная мука, ржаные сухари, толокно в крепких двойных мешочках, соленое мясо и соленая треска, масло и рыбий жир. Плотников купил еще по мешку гороху, немного сушеного мяса, бочонок ягоды морошки от болезней, сухие березовые дрова для обогрева и приготовления пищи. Бочонок меду на кисель.

Несколько дубовых бочонков с пресной водой были бережно уложены в кормовой части каждого из кочей. На всех мореходов куплены теплые вязаные куртки и меховая одежда. Дров взяли мало, а погоды на севере холодные, без теплой, удобной одежды поход заранее обречен на неудачу.

В Холмогорах нетрудно сыскать опытных, отважных мореходов. У Степана Гурьева остались старые друзья, и людей он брал только тех, кого знал сам, или тех, кого знали его друзья. Взял он на свой коч и Митрия Зюзю, захотевшего повидать Ледовитое море.

Кораблям дали имена: одного назвали «Холмогоры», второго «Аника и Семен». Степан Гурьев решил тряхнуть стариной и пойти кормщиком на «Анике и Семене». На втором коче кормщика пока не было.

Утром на четвертый день в избу, где жил Гурьев, пришел Васька Чуга, худой, хмурый, и стал проситься в артель.

— Как ты попал в Холмогоры? — удивился Степан. — Ведь недавно я тебя на посаде в Сольвычегодске видел. Ты на карбасе сидел, ждал кого-то. Помнишь?

— Как не помнить, — усмехнулся Васька, — однако надоело ковать железо для купцов Строгановых, а твою лодью обещанную ждать долго. Вот и решил самолично в Холмогоры ехать. Тянет на старое, Степан Елисеевич, охота на соленую водицу посмотреть. Подумал и попросил расчет у приказчика.

— Слыхал, убили Семена Аникеевича злодеи?

— Как не слыхать. Однако жалости к нему нет.

Степан Гурьев обрадовался мореходу:

— Вот что, Василий Иванович, коли охота кормщиком на «Холмогоры», иди, не обижу. Тебя знаю, не подведешь, и люди тебя знают.

Степан Гурьев очень жалел, что не застал дома своих старых друзей-корсаров: Дементия Денежкина, Федора Шубина и Василия Твердякова. Они покрутились[5] на промысел и недавно ушли из Холмогор.

Васька Чуга с душой взялся за дело. Когда Степан рассказал ему о предстоящем плавании, он еще больше обрадовался:

— Вот это по мне, за это я возьмусь! Не уйдут от нас агличане. Такие-то кочи мы на руках перенесем, ежели что. А у них и кочи большие, и навалено в них всего видимо-невидимо. Сказывали, тяжелы больно.

Чуга оказался деятельным помощником. Он отыскал оружие для мореходов: несколько пищалей, порох, ножи, копья и каждому кольчугу отличной новгородской работы.

На Бориса и Глеба[6] Степан Гурьев приготовился к походу. Он знал, сколько человек ушло в море на кочах английских купцов. Сколько и какого груза лежит в их трюмах. Однако он не знал одного: каким путем направились англичане. Попасть в Обскую губу можно морским ходом, а можно по рекам через волоки. «Как идти, чтобы наверняка перехватить аглицких купчишек?»— неотступно сидело в голове.