Кораблекрушения

После подъема АГ-15 на поверхность (28 июня 1917 г.) в носовом отсеке и воздушном мешке кормового отсека было обнаружено 17 трупов. Как выяснилось, 15 человек погибло от удушья, а 2 застрелились. Так закончилась эта трагедия, вызванная грубейшим нарушением не только дисциплины, но и основных правил поведения на борту подводной лодки.

Пример с лодкой АГ-15 далеко не единственный. Еще до этого случая из-за грубых ошибок личного состава затонули (правда, без трагических последствий) две подводные лодки: английская А-4 и русская «Минога».

А-4 проводила 16 октября 1905 г. учения совместно с надводными кораблями. Лодка находилась в позиционном положении и принимала сигналы с движущегося миноносца. О приеме сигналов она должна была сообщать подъемом и опусканием флага, фал которого пропустили внутрь прочного корпуса через вентиляционную шахту. При погружении об этом забыли, и в отсеки лодки начала поступать вода. Из-за наличия фала закрыть клапан вентиляционной шахты не удалось, и лодка затонула на глубине около 30 м. Четкие и быстрые действия команды (запуск осушительного насоса, удаление балласта и т. д.) позволили лодке всплыть на поверхность, где команда ее покинула. На лодке произошел взрыв выделившегося гремучего газа, а затем еще два взрыва, после чего лодка вновь затонула, но уже на мелководье, куда ее успели отбуксировать. Состоявшийся суд признал виновным в гибели лодки командира, однако учитывая его мужество и хладнокровие в момент аварии, счел возможным ограничиться дисциплинарным взысканием.

В марте 1913 г. при сходных обстоятельствах близ Либавы погибла подводная лодка «Минога». Незадолго до этого был назначен новый командир лодки — лейтенант Гарсоев, командовавший ранее подводной лодкой «Почтовый», которая относилась к кораблям совершенно другого типа. Гарсоев перевел на «Миногу» весь экипаж «Почтового». Последние, полагаясь на большой опыт, новую лодку практически не изучили, плохо знали ее конструкцию и особенности.

23 марта в 14.00 «Минога» отошла от пирса для первого плавания после зимнего перерыва. В этот момент случилось небольшое происшествие: Гарсоев не рассчитал выбега лодки при движении задним ходом, и «Минога» ударилась кормой о борт стоявшей у пирса угольной баржи.

Лодка при столкновении, однако, не пострадала и продолжала свой путь в сопровождении портового буксира. Около 16.00 оба судна подошли к маяку, и Гарсоев приказал боцману Гордееву передать на буксир сообщение о намерении погрузиться и далее следовать под водой заранее согласованным курсом. Выполнив приказ, Гордеев свернул сигнальные флажки и сунул их, как ему казалось, под решетчатый настил мостика, а на самом деле — под тарелку клапана вентиляционной шахты.

Никто не обратил внимания на ненормально закрытый клапан, и сразу после погружения в лодку стала поступать вода. В результате она получила отрицательную плавучесть и затонула на глубине 30 м. С продуванием цистерн главного балласта командир опоздал. Поэтому он приказал отдать аварийный буй и попытаться заглушить трубу вентиляции, так как закрыть клапан из-за злополучных флажков не представлялось возможным.

Всплывший на поверхность буй заметили на буксире. Моряки с буксира подошли на шлюпке к бую и после долгого изучения (они не были знакомы с подобными устройствами) обнаружили внутри него телефон. Выяснив по телефону, что «Минога» терпит бедствие, буксир полным ходом направился в Либаву, подавая тревожные гудки.

База к тому времени уже завершила работу, и выход спасателей в море удалось организовать лишь после 19.00.

Положение в отсеках затонувшей лодки, между тем, ухудшалось с каждой минутой. Поступление воды внутрь корпуса удалось замедлить, но оно не прекратилось полностью. Воздух в отсеках становился непригодным для дыхания. Поступающая вода подходила к аккумуляторам, что грозило выделением хлора и отравлением атмосферы.

В этой обстановке Гарсоев принял единственно правильное решение — приказал продуть кормовую дифферентную цистерну. Корма лодки оторвалась от грунта и всплыла на поверхность, а находившаяся в корпусе вода перелилась в носовые отсеки и мгновенно залила аккумуляторную батарею, что существенно уменьшило выделение хлора.

Подошедшие к месту катастрофы спасательные суда (подъемный кран, килектор, буксиры, водолазные боты) скоро обнаружили кормовую оконечность погибшей лодки, на флагштоке которой развевался андреевский флаг (лодки в те годы уходили под воду, не спуская флага). Под нее подвели стропы и приподняли, пока из воды не показался кормовой входной люк. Дальнейшая эвакуация из лодки людей, которые, в основном, уже не могли двигаться самостоятельно, была делом техники. Спасенных немедленно отправили в госпиталь, однако среди них не обнаружили виновника аварии — Гордеева.