Корабли идут в Берлин

Первая бригада располагала на Березине тринадцатью бронекатерами, десятью катерами-тральщиками, двенадцатью сторожевыми катерами и двенадцатью полуглиссерами. Восемь дней, прошедшие с момента прибытия бригады на Березину до начала наступления, были весьма напряженными. Проверялось оружие, механизмы, готовился личный состав. Партийные и комсомольские организаторы, активисты беседовали с каждым матросом, помогали людям подготовить к боевым действиям не только руки, но и сердца. Многие из днепровцев в эти дни подавали заявления о вступлении в партию: «Если придется погибнуть — считайте меня коммунистом».

Перед войсками, наступавшими вдоль Березины, стояла задача овладеть Бобруйском. Но сначала необходимо было преодолеть сопротивление крупных сил противника в сильно укрепленных оборонительных районах Здудичи и Паричи.

Дивизии одного из стрелковых корпусов с первого дня наступления были нацелены на Здудичи. Наступающих поддерживала артиллерия, в том числе корабельная. Но противник вводил в бой все больше танков и самоходных орудий. Стрелковые части несли большие потери и к исходу второго дня наступления вынуждены были остановиться. Тогда командир бригады капитан 2 ранга Лялько обратился к армейскому командованию с предложением прорваться по реке и высадить десант в Здудичах.

На подготовку десанта было дано все три часа…

Уже смеркалось, когда бронекатера отряда, которым командовал гвардии старший лейтенант Цейтлин, вышли к Здудичам, имея на борту два взвода автоматчиков, взвод минометов и пулеметный взвод — около сотни бойцов одной из стрелковых дивизий. В десант включалось и несколько моряков — состав корректировочных постов корабельной артиллерии.

Бронекатера шли против течения, оставляя за собой пенные буруны. Моторы работали на пределе. Надо было как можно скорее проскочить самое опасное место— где передовые позиции врага подходят вплотную к берегам. Рассчитывать, что противник будет застигнут врасплох и не успеет обстрелять корабли, не приходилось. Гитлеровцы знали, что вместе с нашими войсками действует флотилия.

Светлого времени оставалось немного, солнце все стремительнее уходило к синевшему впереди лесу — бронекатера шли словно вдогон ему, — с каждой минутой все больше набухало, наливалось краснотой. И вот ушло, расплылось, растаяло, оставив на меркнущем небосводе малиновый отсвет. Справа и слева, на фоне затянутого сумеречной дымкой прибрежного кустарника заискрились огоньки — вражеские пулеметы открыли огонь по катерам. Затем ухнуло раз за разом, блеснуло на берегу. Выше — прямой наводкой ударили пушки.

Удастся ли прорваться?

Эта забота жгла сейчас гвардии старшего лейтенанта Цейтлина. На нем лежала вся ответственность за успех дела. Больших потерь от пуль и осколков среди десантников не должно быть— бойцы находятся внизу, под палубой, а кому не хватило места, укрылись за орудийными башнями, за рубкой. Но если прямое попадание…

Вот оно! Громовый удар, ослепительная вспышка, вмиг заполнивший рубку удушливый запах тротиловой гари…

Цейтлин, на секунду приоткрывший дверь рубки, чтобы посмотреть, не нарушился ли под огнем строй кораблей, не сразу понял, что ранен. Но сразу стало тяжело дышать, тело сделалось непослушным. Потом в правом боку стало нестерпимо жечь. Цейтлин почувствовал — ноги уже не держат. Тяжело навалившись на дверь, слабеющим голосом сказал гвардии лейтенанту Златоустовскому, командиру катера:

— Принимайте команду, лейтенант! — и, зажимая рану, рухнул на железо палубы.

Подбежал кто-то из матросов:

— Куда ранены, товарищ старший лейтенант? Сейчас перевяжем…

Златоустовский принял командование отрядом, по его приказу, переданному по радио, бронекатер № 14 вырвался вперед, обгоняя остальные корабли. За кормой «четырнадцатого» возникло непроглядное густое белое облако дымовой завесы, оно быстро расстилалось по воде.

Где-то за пеленой завесы продолжали стучать вражеские пулеметы, гулко били пушки, но противник стрелял уже вслепую. На миг, когда дым нанесло на катер, Златоустовский забеспокоился — не сбиться бы с курса в этой молочной мути. Потеряет направление головной корабль— потеряют и остальные…

Но рулевой уверенно держал штурвал, дым отнесло в сторону. Вот-вот слева по борту должны открыться Здудичи. Вражеский передний край, сквозь который только что прорвались, проходит по юго-западной окраине этого населенного пункта. Вечерняя синева затянула реку. Но корабли еще видны на потускневшем зеркале воды. Слева, в расплывчатой полосе прибрежных зарослей снова замельтешили вспышки. Пули ударяются в броню, рикошетируют, проносятся над палубой. Но уже дана команда «Влево, все вдруг!» Головной корабль, а за ним и остальные, круто разворачиваются к берегу.

— Так держать! — командует Златоустовский рулевому. В смотровой щели прямо по курсу становится виден надвигающийся берег с точечными прерывистыми вспышками пулеметного огня.