Корабли надежды

Тут послышались оклики часовых, гомон многих голосов. Метакса, выглянув в иллюминатор, увидел несколько лодок под русскими, турецкими и бывшими венецианскими флагами. Все они сгрудились под кормой «Св. Павла», и сидящие в них греки нервно что-то доказывали вахтенному, энергично жестикулировали, явно добиваясь, чтобы их пустили на борт.

Вошли переводчик Попандопуло и вахтенный офицер, только что заступивший на вахту.

— Ваше превосходительство, жители города Парги в великом страхе и отчаянии просят их допустить к вам, — доложил вахтенный офицер.

— Видно, Али-паша, Егор Павлович, и до Парги добрался. Как бы не пришлось тебе и туда наведаться, — невесело сказал Ушаков. — Эти бедняги тоже будут проситься иод русское покровительство. Поезжай-ка ты на «Капитанию» и почтительнейше проси Махмута и Кадыра пожаловать на «Св. Павел». Скоро они не соберутся, но ты дождись. Скажи им, что знатнейшие жители Парги весьма благонамеренно прибыли на «Св. Павел» и просят, чтобы мы их приняли под союзную защиту и покровительство, как это сделали с жителями освобожденных островов. А сейчас пригласите депутацию, пусть войдут. Попандопуло, останьтесь, будете переводить.

Депутаты вошли в молчании. Чинно выстроились перед Ушаковым и находившимися в каюте офицерами. Седой грек, в черном камзоле с массивной золотой цепью на груди, заканчивавшейся кипарисовым крестом, поклонился и передал свернутое в трубку прошение. Откашлявшись, он произнес прочувствованную речь. От имени жителей Парги и всех прибрежных городов он умолял о помощи и принятии их в русское подданство. Ушаков ответил, что он не уполномочен приобретать для России новые земли или подданных, почему, к своему великому сожалению, требование жителей Парги удовлетворить не может и не вправе.

Выслушав Ушакова, делегаты замерли, а когда до них дошел смысл сказанного, пришли в отчаяние, упали на колени, зарыдали и заявили, что, если адмирал не позволит поднять им русский флаг и откажет в покровительстве, они погибнут, истребится весь несчастный род их.

Ушаков не знал, что делать. Он прошел по каюте раз и другой. Подумав несколько, объявил, что сейчас прибудут представители султана и пусть делегаты все выскажут им еще раз, а он, уважая горестное положение Парги, будет их поддерживать.

Неописуемый восторг овладел делегатами. Они целовали руки Ушакову. С трудом утишив восторги и оставив с делегатами Попандопуло, Ушаков вышел на палубу, чтобы немного успокоиться перед разговором с турками.

Он понимал, что зверское избиение жителей Превезы, которые выполнили требования союзников не оказывать сопротивления Али-наше, всколыхнет все население островов и городов балканского побережья, может помешать выполнению общей задачи. Просьбы взять под русское подданство население Ионических островов постоянно ставили Ушакова в трудное положение: отказать им в защите — возможно, погубить все дело, ради которого он прислан; взять под защиту паргиотов — затронуть интересы не только Али-паши, но и Селима III.

Деликатность его положения заключалась в том, что, хотя все эти города Порте не принадлежали, а были владением суверенной Венецианской республики, Порта рассчитывала ими овладеть после изгнания французов: сначала совместно с Россией, а потом, после ухода Ушакова с эскадрой, и самостоятельно.

В 1789–1800 годах у России не было более преданных друзей, чем население Ионических островов и балканского побережья. Православные греки и католики итальянцы не могли без ужаса подумать о том, что станет с ними после ухода Ушакова.

Это было закономерно. Ушаков, русские моряки, солдаты десанта относились к местному населению с таким неподдельным добродушием, с такой самоотверженностью, что это не могло не найти отклика. С приходом русских появилась уверенность в личной безопасности, турки не смели проявить обычное свое отношение к православному населению. И вот — Превеза…

Спустя пару часов, понадобившихся Махмут-эфенди и Кадыр-бею для преодоления полуверсты, отделявшей «Капитанию» от «Св. Павла», а главным образом — для поддержания своего престижа, Ушаков, Махмут-эфенди и Кадыр-бей, все в парадном виде, вышли к делегатам Парги.

После обмена приветствиями и заверений в преданности и покорности делегаты стали излагать свою просьбу. Они подтвердили получение писем о том, что русские и турецкие войска примут их покорность с ласковостью и дружелюбием, и они готовы были с покорностью отдаться Али-паше, прогнав французский гарнизон. Но поступки Али-паши не соответствуют тому, что писалось в письмах и что русским и османским адмиралами гарантировалось.

Крайнее разорение, неописуемая жестокость и тиранство, учиненные Али-пашой в городе Превезе, поколебали доверие к Ушакову и Кадыр-бею всего здешнего края, всего острова. От рассказов немногих оставшихся в живых обывателей Превезы распространилось отчаяние, плач и стон неумолчный.