Коралловые четки

— Пресвятая Матерь Божия, — произносил он тихим голосом, глядя вдаль и сложив руки, — Пресвятая Матерь Божия, я думаю, что повинуюсь Тебе. Не ты ли этими освященными четками таинственно связала две избранных души? Допустишь ли Ты слепоте человеческой разрушить дело Твоего Божественного Сына? Не Его ли Божественное Провидение предназначило друг для друга эти два существа? Без сомнения, Ты хотела наградить девушку за благочестие, а юношу — за добродетель; но, может быть, Ты обратила взоры именно на ученого, чтобы превратить его в поборника Твоей церкви в такую пору, когда враги нападают на нее всего сильнее!

Он замолчал и, казалось, произносил краткую молитву, которую с жаром закончил вслух следующими словами:

— Господи, да будет Твоя святая воля! Аминь!

Мой разговор с аббатом Жога и странный монолог старого священника осветили характер m-lle Франшар совершенно новым для меня светом. Девушка не только сообщила о пережитом священнику-мистику, но, конечно, открыла ему на исповеди свои самые сокровенные мысли; и мне показалось ясным происхождение ее бреда. M-lle Франшар, вероятно, была умна, чувствительна и склонна к мечтательности. Священник, очевидно, сильно влиял на направление ее мыслей, будучи верующим, искренним и убежденным; его простые, но полные горячей веры слова даже на меня производили впечатление; он был менее опытен в распознавании людей, чем в богословских науках, и оказался бы более на месте на университетской или семинарской кафедре, чем в деревенском приходе; там он мог бы оказать неоспоримую пользу, здесь — впадать в опасные ошибки. Он был подобен маякам: их свет ослепляет тех, кто находится вблизи, зато приводит в гавань тех, кто от них далеко. Они полезны только при условии быть помещенными на высоте.

Мистицизм аббата Жога развился в деревенском уединении, среди глубокого покоя обширных ландских лесов, подобных соборам, где вместо колонн — высокие стволы больших сосен, вместо органа — непрерывный шепот ветра среди ветвей с иглоподобными листьями. Священник нашел в молодой девушке душу, расположенную к продолжительным грезам; он, без сомнения, толкнул ее на путь мистицизма, размышления и созерцания. Пресвятая Дева, без сомнения, была излюбленным объектом молитв его духовной дочери: так объяснял я себе ход бреда больной. Ее необыкновенные сновидения, как видно, показались ее духовнику делом Пресвятой Девы: разве не коралловые четки вызвали их? Могло ли быть не божественным влияние этого предмета благочестия, освященного святой рукой величайшего из современных пап? Соединяя, таким образом, во сне души молодых людей, Пресвятая Дева выказывала свое особое к ним участие и этим ясно выразила, что желает их союза.

Это же раскрыло мне и смысл галлюцинаций m-lle Франшар: оказываясь принуждаемой поступать наперекор тому, что ей представлялось волей Пресвятой Девы, бедная девочка жаловалась и просила прощения: ясно, что в ее верующей, правдивой и слабой душе должна была происходить жестокая борьба, на которую болезненно реагировал ее неустойчивый мозг.

Все эти соображения роились в моей голове в продолжение краткой мысленной молитвы аббата Жога. Окончив ее, он как бы очнулся и покраснел, увидев, что мой взгляд устремлен на его глаза.

— Я должен казаться вам очень странным, — сказал он с замешательством. — Я — старый священник, не знаю светского обращения и манер.

— Вы — хороший человек, господин аббат; а Бог, если Он существует, должен судить нас только по намерениям. Может быть, вы были неосторожны в глазах людей и, особенно, врачей. Те, кто насадил желудь в поле, а пшеницу посеял в лесу, ответственны за ваши заблуждения. Будьте спокойны. Я покидаю вас, так как хочу пробыть в эту ночь при больной; надеюсь, что произойдет спасительный кризис. Скажите мне все-таки еще одно, потому что мне важно это знать: что, Франшар благочестив?

— Да, господин доктор; но боюсь, что его благочестие подобно благочестию большинства людей его круга. Форма для них важнее сущности. Они воображают, что можно удовлетворить Бога, ходя к обедне, но не чувствуя себя обязанными молиться. Их тела в церкви, а души отсутствуют. Бог же не смотрит на тела!

— Можно ли надеяться, что страх за здоровье дочери и существование некоторой скрытой таинственной силы, как, например, вмешательство, приписываемое вами Пресвятой Деве, побудят его отложить свадьбу m-lle Франшар?