Коралловые четки

Господин Франшар начинал понимать. Он уступил, но счел нужным объяснить свое снисхождение самой нежной отеческой любовью:

— Здоровье моей дочери слишком дорого мне для того, чтобы я отказывался от какой бы то ни было жертвы. Если расторжение ее брака может вернуть ей силы, я употреблю все свое влияние, чтобы его добиться.

— Уполномочиваете ли вы меня, барон, довести об этом до сведения самого Святого Отца, если я найду возможным сделать это?

Господин Франшар взглянул на меня. Каким образом простой врач мог прямо обратиться к папе, тогда как у него, барона Франшара, не было никаких непосредственных связей с курией? Я счел нужным прибавить из предосторожности:

— Я прошу вас об этом полномочии лишь на тот случай, если мне удастся найти какую-нибудь комбинацию.

— Я даю вам его, доктор, — сказал г. Франшар.

Я отправился к Люси с господином Делилем и госпожой Франшар; мы сообщили ей о добрых намерениях ее отца, но бедняжка лежала совершенно без сил. Ее нервное истощение сильно обеспокоило меня. Я решил внушить ей, чтобы припадки экстаза прекратились, и приказал ей спать без сновидений с шести часов вечера до девяти утра. Предписав ей расстаться с письмом господина Леира и попросив ее положиться на меня, я ушел.

Господин Делиль сам отвез меня домой в своем автомобиле; он хотел немедленно начать все, что необходимо для получения развода.

Вернувшись домой, я написал длинное письмо профессору Кенсаку, прибавив к нему полный отчет о странных приключениях господина Леира и мадемуазель Франшар, указал обстоятельства брака молодой девушки с господином Делилем, причины, по которым расторжение этого брака являлось необходимым и просил Кенсака вместе со мной обратиться к нашему общему другу, лейб-медику папы, с просьбой рассказать, при случае, Святому Отцу историю молодых людей и вызвать его интерес к участи госпожи Делиль. Немедленно отослав свой объемистый труд профессору Кенсаку, я отправился к господину Леиру.

Ему я рассказал о своей поездке в Бализак и сообщил, что дело приняло хороший оборот, но что ему необходимо прекратить свидания во сне в интересах госпожи Делиль и для собственной пользы. Я заявил, что не отвечаю за его жизнь, если он будет продолжать растрачивать свою нервную энергию. Надежда, поданная мной, образумила Леира; я убедил его отдать мне коралловые четки и внушил ему продолжительный, крепкий сон.

Прошло две недели. Я несколько раз был в Бализаке, каждый раз с успехом прибегая к гипнозу. Мне удалось заставить Люси спать, совершенно естественным путем, восемнадцать часов в сутки. Еще более чем отдых и сон, укрепляла ее силы надежда. Господин Леир поправился еще быстрее и уже через неделю начал вставать. Тем временем, мне удалось побывать у архиепископа и у главных викариев и добиться вмешательства влиятельного духовного лица, бывшего моим другом, что обеспечило сильную поддержку прошению супругов Делиль.

Несколько времени спустя, я получил из Рима письмо от своего друга. Он рассказал историю моих протеже Святому Отцу, который выслушал его с большим интересом. Папа потребовал себе изложение дела, присланное Кенсаком нашему коллеге, и обещал последнему переговорить с ним об этом деле через две-три недели.

Время шло; я сообщил Люси известия, полученные из Рима; она им очень обрадовалась; выздоровление ее подвигалось медленно, но неуклонно. Странные сны исчезли, может быть, под влиянием гипноза, а может быть, и вследствие исчезновения той связи между молодыми людьми, которая прежде поддерживалась письмом господина Леира и коралловыми четками.

К концу мая госпоже Делиль тоже можно было встать, и несколько дней спустя я разрешил ей выходить в другие комнаты. Ее первое появление за семейным столом подало повод к небольшому торжеству, на котором присутствовал и я с господином Делилем и аббатом Жога. Муж Люси вошел в свою роль и высказывал чрезвычайную дружбу своей молодой жене; он постоянно сообщал ей все подробности о ходе процесса. Архиепископ получил послание от римской курии, предписывавшее более быстрое производство предварительного следствия; также предписывалось отобрать показания у Кенсака и у меня; далее, выставлялось требование назначить меня экспертом, чтобы я выдал медицинское свидетельство и сообщил все подробности о странных явлениях, наблюдавшихся мною, а также, чтобы дал заключение о состоянии здоровья госпожи Делиль и о последствиях, которые имело бы для нее оставление брака в силе. Узнав об этом у архиепископа, господин Франшар стал относиться ко мне с большим почтением. Может быть, именно этому посланию римской курии больше, чем своим трудам, я и был обязан приглашением к семейному завтраку, данному по случаю выздоровления моей прекрасной пациентки.

Господин Делиль был в великолепном настроении; он очень насмешил нас рассказом о бесконечных формальностях процесса, необходимых в римской курии: ему тайно подавал советы отец Фюрстер, чрезвычайно точно исполнявший свои обязательства.