Коранические сказания

Характерной чертой пророческих трансов было преобладание речений над видениями. С Мухаммадом говорил Аллах или Джибриль, при этом говорящий обычно не был виден. Видения характерны для самого начала ниспослания Корана — фигура Джибрила на горизонте, образ небесного дерева. Потом все заменяют слова. В конце мекканского периода — вновь видение (ночного путешествия), кратко отраженное в словах. Это видение как бы венчает многие аспекты развития ислама в Мекке. Оно же оказывается завершением всего комплекса коранических сказаний, как ниспосланных раньше, так и тех, что последовали потом, в Медине. Мухаммад встречается со своими «двойниками», они творят общую молитву и признают превосходство последнего пророка.

Коранические сказания занимают важное место в пророческом, неосознанном творчестве Мухаммада. Связи и образы, существовавшие в окружавшем его мире, преобразовывались в нечто новое. Издавна знакомые не только Мухаммаду, но и его слушателям развлекательные истории превращались неожиданно в осмысленное и убедительное повествование о величии Аллаха. Истории о прошлом в Мекке всегда любили. Недаром Мухаммада даже упрекали в том, что излагает он не божественные откровения, а асатир аль-аввалин — «истории первых», «сказки предков». Об этом в Коране сказано: «Когда читаются перед ним Наши знамения, он говорит: „Истории первых!“» (68:15; см. также 83:13; 8:31; 6:25; 25:5/6). Согласно преданию, знаменитый мекканский рассказчик ан-Надр ибн аль-Харис отвлекал от Мухаммада слушателей своими историями о древних царях[180].

Привычный интерес аравийцев к сказаниям о прошлом не только не мешал Мухаммаду, но значительно больше — помогал. Увлекая слушателей тем, что они любили, он постепенно, настойчиво, но неназойливо, внушал им в форме привычных сказаний новые мысли и понятия, бывшие уже не частью старой культуры, но частью новой идеологии.

Сказания Корана были обращены не только к слушателям Мухаммада, но и к нему самому. Его тоже они должны были убедить, уверить в истинности и успешности возложенной на него Аллахом миссии. Напомню, что после первого откровения Варака ибн Науфаль успокоил Мухаммада ссылкой на Мусу-Моисея, а истории прежний пророков (как мы видели на примере отдельных сказаний) использовались для того, чтобы в трудную минуту поддержать дух Мухаммада.

Коран был неосознанным творением Мухаммада, отстраненным от своего творца. Однако личность пророка отразилась в нем достаточно сильно. В тексте то переплетаются, то расходятся элементы, идущие извне и изнутри, из души. «Массовая культура» переплетается с божественным ее толкованием. Аллах преобразует и объясняет личный опыт и личные знания пророка. Такая двойственная природа Корана делает его памятником словесности, стоящим между фольклорным и авторским творчеством.

Коран — религиозная проповедь, имеющая несколько важных ораторско-художественных особенностей, приемов. Некоторые из них особенно ярко проявились в коранических сказаниях. Прежде всего это облечение новых идей в одежды хорошо знакомого, провозглашение нового возрождением старого. Это и постоянный параллелизм прошлого и настоящего. Он достигается легко видимыми приемами «Корана в Коране» и «двойников». И то и другое особо подчеркивается и является более чем приемом. Это часть общей «многомерности» Корана. Каждая история, каждое высказывание могут жить и живут в нескольких контекстах, часто даже противоречащих друг другу. Эта многомерность — одна из важнейших черт Корана в целом.

Через сказания о пророках и катастрофах Коран внушает людям картину закономерного линейного развития человечества к определенному концу — к Судному дню. Пророком этой последней катастрофы, завершением всей религиозной истории сынов Адама представал благодаря сказаниям Мухаммад.

Коранические сказания изображают, таким образом, поступательный исторический процесс. Но изображают они и другое. Повторяемость и параллельность событий и речей, относящихся к «двойникам» Мухаммада, как бы сливают эпохи в одно общее время. Они придают мировой истории иные измерения, подчеркивают постоянство связей, ситуаций и явлений, которое сродни вечности и постоянству Бога. «Исторические» сказания ярко выражают и эту сторону «многомерности» Корана, слияние в нем линейного и цикличного исторического сознания.

Цитированная литература

‘Абд ал-Хаким. Маусу‘а.— Шауки ‘Абд ал-Хаким. Маусу‘ат ал-фулклур ва-л-асатир ал-‘арабийа. Бейрут, 1982.

‘Абид б. ал-Абрас. Диван.— The Diwans of Abid al-Abras, of Asad, and Amir ibn at-Tufail, of Amir ibn Sa‘sa‘ah. Ed. by Ch. Lyall, Leyden—London, 1913.

‘Ади б. Зайд. Диван.— Диван ‘Ади ибн Зайд ал-‘Ибади. Тахкик Мухаммад ал-Му’айбид. Багдад, 1965.

ал-Анбари. Шарх.— Ал-Анбари. Шарх ал-каса’ид ас-саб‘ ат-тивал ал-джахилийат. Тахкик ‘Абд ас-Салам Харун. Каир, 1969.

Андреев. Указатель.— Андреев Н.П. Указатель сказочных сюжетов по системе Аарне. Л., 1929.