Корделаки

– Благодарю вас, великодушный герой! – продолжал Звездочёт свои напыщенные речи. – А в залог я оставляю вам моего друга. Не бойтесь его! Это не призвание, а всего лишь маска на один вечер. Зовите его…

– Сеньор дон Вердуго, – из полумрака вышел Палач, а Звездочёт со своей новой спутницей тут же растворились в толпе гуляющих гостей.

* * *

Танцуя с Авророй, Звездочёт всё больше поддавался её живому очарованию. И, хотя она отвечала ему часто невпопад и не всегда понимала шутки графа, в ней было столько заразительного куража и какого-то бездумного задора, какие только и уместны на подобных увеселениях, что он подумал, не всё ли равно, раз с ней сейчас так просто и весело. Она скользила в его руках, кружилась, иногда вынужденно прижималась и заливисто смеялась почти постоянно. Корделаки тут же на ходу решил, что баронессе надо прибавить времени на расспросы корнета, и одним танцем его общение с Авророй не обошлось.

В это время другая пара уходила по аллее всё глубже во мрак парковых дорожек.

– Вы, я вижу, грустите, молодой человек? – спросил дон Вердуго Трубочиста глухим грудным голосом и потянулся за своим бутафорским топором – Хотите, я прерву ваши страдания одним ударом?

– Вы шутите, дорогой сеньор, – горестно улыбнулся корнет, а это был именно он. – А, тем не менее, я бы многое отдал, чтобы избавиться от тоски в моём сердце. Меня разрывает желание говорить с ней. Я должен. Должен сказать ей об одной вещи! Но она ускользает от меня. А ведь я хотел только найти повод говорить с ней, быть ей полезным. А получается вот так! Это действительно становится невыносимо!

– И что же стало причиной ваших мучений? – баронесса увлекала корнета под сень деревьев, где узнать её было меньше возможностей. – Не можете сказать ей – скажите мне. Поведайте всё умудрённому опытом другу. Я слуга самой Смерти, так что мне Хандра или Разлука!

– Вы всё упрощаете, дорогой дон Вердуго, – Трубочист явно не желал расставаться со своим томлением. – Прародительницей моей боли является яростная соперница вашей повседневной госпожи, её вечный и лютый враг – Любовь!

– Ха-ха! Любовь! – хлопнул Палач собеседника по спине. – Вы не представляете, мой юный друг, какое количество пыток подарила она в мой арсенал. Так что, и с ней мы – друзья. Не хотите кончины мгновенной, так давайте растянем удовольствие. Вы будете мне рассказывать о вашей избраннице, а я слушать и внимать. Но поверьте, нет ничего невыносимей, чем долгие речи на пустой желудок. Не желаете ли сначала подкрепиться чем-нибудь?

– Право, я не знаю, – растерялся корнет, вдохновлённый перспективой благодарного слушателя, что для него сейчас было высочайшей ценностью. Да и, признаться, он сам уже порядком проголодался, а перед этим солидным субъектом не стоило притворяться, он же не дамочка с хрупким сердцем. – У меня есть жетон, позволяющий вход во дворец, а там накрыты столы. Если бы не ожидание вашего друга и моей дамы, мы могли бы пройти туда.

– Вы действительно не замечаете жизни вокруг, милый мой, – теперь Палач положил руку на плечо Трубочиста и так продолжил путь. – Печаль застит вам глаза, а так нельзя, вы много не видите! Все сроки давно прошли, мазурка отзвучала. Если б они хотели, то давно вернулись бы на это место. Но маскарады для того и созданы, чтобы знакомиться, танцевать, скрываться, терять и находить друг друга. Пойдёмте! Я уверен, что мы ещё встретим их сегодня, и не раз.

Войдя в покои дворца, наша пара следовала через вереницу помещений. Корнет давно бы уже обосновался в любом из них, но сеньор Вердуго, бросая изредка короткие замечания: «Здесь очень шумно» или «Какое здесь яркое освещение, слепит глаза!», увлекал его всё дальше. При этом он внимательно разглядывал всё, что встречалось им по дороге – интерьеры, кушанья и гостей. И вот они дошли до огромного зала, который не был набит людьми до отказа, как крайние при входе. Каждая из его четырёх частей была оформлена под соответствующее время года, а прислуживали гостям дриады и богини, оплетённые зелёными, жёлтыми или красными листьями.

– Остановимся здесь! – велел Палач. – Пройдёмте в ту нишу, где вовсе свободные столы.

Им подали вина, но дон Вердуго не стал пить. Он остался в своём капюшоне, даже не откинув его на плечи. Трубочист же не отказал себе в удовольствии и наполнил бокал. Они вели неспешную беседу, когда через их зал проследовали глашатаи праздника. Они оповещали всех о том, что ровно через час в саду состоится забава карусели и звали её участников начать подготовку прямо сейчас.

– А я думал, что карусели давно уже не устраиваются, – сказал Трубочист.

– Да, чаще этим грешили наши бабушки и деды, – отозвался Палач.

– Как! И женщины тоже? – удивился Трубочист, видимо, в силу своего возраста.

– Просто в нашем поколении трудно найти даму, умеющую метать дротики, – чуть усмехнулся Палач и тут же умолк, заметив проходящих через зал Времён Года распорядителей бала. Одним из них был Арабский Принц.