Корделия

— Он спросил меня, — она изо всех сил старалась говорить спокойно, — а мне не хотелось его видеть.

Мистер Фергюсон повернулся к невестке.

— Кажется, к вам здесь всегда было хорошее отношение. Я рассчитывал на взаимную симпатию. Вы же проявили такое своеволие в присутствии слуг. — Он поднялся из-за стола. — Брук, зайди после ужина ко мне в кабинет.

"…Я сказала Бетти: меня нет дома. Вот и все. Если бы у меня хватило смелости принять его сторону! Выйти ему навстречу…" Общественное мнение — страшная сила, а относительно истории с мистером Слейни-Смитом нет и не может быть двух мнений. Но она старалась судить беспристрастно, руководствуясь внутренним чутьем. В конце концов, это не касалось их отношений. Глупая шутка, обернувшаяся трагедией. Нужно забыть об этом. Но он приехал, когда дома был мистер Фергюсон…

В своем последнем письме он сообщал, что заедет повидаться с ней сразу по возвращении из Америки, и сдержал слово. А она прогнала его прочь, даже не захотела встретиться лицом к лицу, не выслушала его объяснения. Больше она его не увидит.

— Когда он заезжал? — поинтересовался Брук.

Корделия уставилась в тарелку.

— Около одиннадцати. Я была с Яном в детской. Твой отец заходил поговорить о новой швейной машине.

— Какой марки?

— "Уилер и Уилсон".

— Хотел бы я знать, что привело его сюда. Должно быть, до него дошли слухи. Это была скверная шутка. Но все равно. Я бы с удовольствием послушал, как им это удалось. И свечи… Чистая работа! Почему ты его отослала?

— Мне было нечего ему сказать.

— Все равно не стоило так обижать папу.

Дядя Прайди положил карандаш и взялся за вилку.

— Я думаю начать вот так: "В последнем издании симфонической поэмы мистера Листа, которую я, откровенно говоря, не нахожу ни поэмой по духу, ни симфонией по форме, тонкий ценитель музыки услышит, начиная с девятого такта, отчетливую поступь князя Бисмарка по Вильгельмштрассе. Далее следует длинный, бурный пассаж — начало битвы гуннов, которой многие из нас ныне неумеренно гордятся…"Как вы думаете, это напечатают?

— Тебя попросили написать аннотацию, а не критику, — заметил Брук. — Кроме того, это не имеет отношения к современной истории.

— Все имеет отношение к современной истории. Беда многих людей заключается в том, что они рассматривают предметы и явления изолированно — например, судят о человеке, не зная, кем был его отец, Возьмите мышей. Наука всеобъемлюща.

"Доверься я дяде Прайди — что бы он сказал? Но как он может понять, плохо зная Стивена, почему я все еще мечтаю уйти к нему и что именно мне мешает?"

После ужина Брук провел некоторое время с отцом. Потом он с сердитым выражением лица зашел в спальню.

— Делия, папа хочет тебя видеть. В своем кабинете.

Ну что же, она готова. Конфликт назревал уже несколько дней. Эта утренняя перебранка… Но сейчас вряд ли уместно ссориться. Ей все равно, что он скажет.

— Вы меня звали, мистер Фергюсон?

— Да. Садитесь, пожалуйста. Я сейчас освобожусь.

Молчание, нарушаемое лишь его сопением. Странная вещь — сила личности. В каком бы состоянии духа вы сюда ни вошли, очень скоро вы начинали чувствовать себя так, словно вас повысили в должности или высекли, как нерадивого ученика. За три дня, прошедшие после похорон, он ни разу не был на фабрике и вообще только раз выезжал из дома. Одно это уже говорило о том, как велико было его горе. Он потерял лучшего друга.

Через минуту мистер Фергюсон отложил свои бумаги.

— Помните, утром я сказал, что хотел бы кое о чем поговорить?

— Да.

— Это касается Брука и вас. В последнее время я не удовлетворен нашими отношениями. Им не хватает сплоченности. Я долго размышлял о причинах.

— Мне очень жаль, — произнесла Корделия.

"Может быть, Стивен приезжал просить прощения? Господи, хоть бы я умерла!"

— Вот именно, сплоченности. Позвольте мне сказать, Корделия, что в последние три месяца я ощущаю в наших отношениях некоторую холодность. Не будем искать виновного. Все не так просто. Первый шаг к устранению недостатков — их осознание. — Он смотрел мимо нее — беспристрастный судья, строгий, но справедливый, — и, как всегда, шумно дышал.

— Да, — повторила Корделия, думая: "Должно быть, он уже на пути в Лондон…"

— С одной стороны, я слишком занят, а с другой — вы, обладая живым, деятельным умом, страдаете от недостатка возможностей его приложения. Конечно, вы уделяете много времени вашему сыну… Вы, должно быть, знаете, что мистер Слейни-Смит умер, оставив одни долги?

— Да, Брук говорил мне.

— Осталась вдова и девятеро детей. Это огромное несчастье. Полагаю, я должен оказать им посильную помощь. И вот, в свете последних событий, я подверг ревизии свои дела.

Корделия терпеливо ждала, пока свекор задумчиво барабанил пальцами по папке с бумагами. Наконец он продолжил: