КОРДИЦЕПС, или Больно все умные

Она пригвоздила меня взглядом, типа что ей надоело притворяться добренькой. Походу, выдержка у неё — как полураспад у плутония. Так... нет, стоп, вроде фишка плутония как раз в том, что полураспад у него дофига долгий? А у чего тогда короткий? Я химию только в школе когда-то проходил... Ладно, забейте.

— Я не стану рисковать, — ответила она.

— А типа договор у вас есть? Ну то есть я знаю, что врачи всегда стремаются, чтобы их не засудили, но я ж это... могу подписать бумажку, что типа не буду? Так ведь можно?

— 2, я имею в виду, что не стану рисковать твоим здоровьем. Это опасно.

Опасно? Ой ё. Это уже посерьёзнее, чем «затормозить выздоровление».

— Может, я тогда хоть... родным позвоню? Они вообще в курсе, что я в больнице?

Доктор Орчард сделала глубокий вдох — мне показалось, что на её лице промелькнула горечь, но она тут же снова нацепила покерфейс.

— Это тоже большой риск. Они... могут тебе что-нибудь рассказать.

— Так в этом и смысл, — заметил я. — Если расскажут они, то вас за это не засудят.

— Я же сказала, речь о твоём здоровье. Никаких звонков.

Не, ну она уже совсем издевается. Торчать в этой палате несколько месяцев, без связи со внешним миром, и никто не будет мне ничего рассказывать? Да я крышей поеду!

Ну и вообще... подозрительно как-то стало. Так-то пока я ей верил на слово, но уже столько косяков накопилось, что я подумал, не пора ли мне примерить кепку Шерлока Холмса. Кепка тут, конечно, иносказательная, но чот я прям представил, что если бы для таких случаев нужна была реальная — я бы как раз брал холмсовскую или даже ушанку. Чтоб лапши не навешали.

— Как-то подозрительно, — заявил я. — Сорри, но мне реально начинает казаться, что вы что-то мутите. Слишком уж резко сворачиваете все темы.

— Не надо. Прошу тебя, ходи...

Я вскочил из-за столика и принялся расхаживать по палате.

— Да вы даже отмазаться не пытаетесь, типа что «прости, я понимаю, как это стрёмно звучит», вообще никак! Просто отмахиваетесь, как будто всё нормально! И при этом не даёте позвонить родным, а мне тут типа несколько месяцев торчать? И я, значит, возьми такой и не парься?

— Всё с тобой будет хорошо, 2. Сядь, пожалуйста.

— А если нет! Может, не будет хорошо! Может, я в таком критическом состоянии, что типа стоит кому-то при мне хоть слово лишнее сказать, и я такой — ну, например, день рождения свой навсегда забуду! Может... может, я тут вообще уже в панике! Может, вы мне чего-нибудь расскажете, чтобы меня успокоить?!

Она снова вздохнула, на этот раз уже совсем нетерпеливо:

— Прошу тебя. Послушай. Я не могу ничего про тебя рассказать и причин тоже назвать не могу. Я... я доктор. Просто поверь мне.

Я замер на ходу и уставился на неё. Она... походу только что призналась, что соврала?

— Вы... причину объяснить, значит, не можете. А ничего, что вы всего минуту назад уже эту причину назвали? Типа что это затормозит выздоровление. Это что, враньё было?

Она сделала фейспалм:

— Ах ты... Ну ладно, ладно, да. Это было враньё. Я не могу ничего тебе рассказать по очень веской причине, но называть её мне тоже нельзя.

Ничего не объясняет и не может рассказать, почему? Вот уж к вопросу о штампах!

Всё-таки я сел обратно за столик. Взял два белых кубика и сделал бросок на защиту Индонезии — если я останусь в живых, то на следующем ходу обменяю три карты пехоты и поставлю туда подкрепление.

— Слушайте, — сказал я. — Если вас кто-то заставляет или тут ещё какая-то жесть, я могу попробовать помочь. Вместе мы... ну, я не знаю, что сумею сделать, но готов вложиться на полную, лишь бы разобраться.

Кажется, она засмеялась. Не в смысле что ахаха-лол, а скорее как-то грустно. Индонезию она дожимать не стала — вместо этого взяла карту и передала мне красные кубики.

— Ничего подобного, — сказала она. — Никто меня ни к чему не принуждает, и действую я в твоих же интересах. Просто тебе нельзя ничего знать, и компромиссов тут быть не может. Прости.

Ох не нравилось мне, как идёт разговор.

— Слушайте, ну эта телега про «не могу объяснить, почему не могу объяснить», она ведь на каком-то уровне кончается? Хоть что-то вы можете сказать, кроме «Просто поверь»?

— Нет, — вздохнула она. — Чем больше я скажу, тем выше риск. Когда я призналась, что соврала, это уже повысило опасность.

— Я так не согласен, — заявил я. — Вы тут говорите, что всё в моих интересах, но блин... Я здесь торчу, не могу никуда позвонить, а вы ничего не рассказываете — как бы выходит, что... либо вы опять врёте и на самом деле я был бы против, если б узнал, либо... — Я прервался. — Вы думаете, что если мне расскажете, то я из-за этого как-то накосячу. Потому что вы держите меня за идиота — типа я не врублюсь, насколько всё серьёзно, или сделаю что-нибудь дико опасное.

Она процедила сквозь зубы:

— Я не держу тебя за идиота. Причины вообще другие. Если бы ты всё знал, ты бы понял. Но тебе нельзя знать. Уймись, пожалуйста.