Кордон

переводить! – и требовал движения. Сейчас бы в гимнастический зал… Но на заставе, к великому огорчению Анджея, не имелось даже простейшего турника, не говоря уже о прочих снарядах, категорически рекомендованных профессором Хоромецкой, великим специалистом в области физиологии.

Мелькнула мысль заявиться в домик к геологам и вытребовать паненьку Юлию для личного разговора. Побеседовать да вызнать, не держит ли она на него обиду, и тому подобное. Но как мысль мелькнула, так и сбежала, махнув на прощание лисьим рыжим хвостом.

Ни к чему. Если он вчера себя вел как свинья, то барышня еще не отошла от обиды. А если все осталось в рамках приличия, то тем более, не следует галопировать. Надо хотя бы форму сменить, а то кровь так и сыплется… Или пускай, ночью страшнее будет?

Так Анджей и бродил бесцельно по заставе. Хотел было наведаться на угольный склад, потолковать с Матиушем—стрелком, узнать о приграничной жизни, как её видят граничары. Служить здесь еще долго, так что любые знания пригодятся.

Но возле котельной, как на зло, возились несколько нижних чинов – перетаскивали уголь из третьего склада поближе, в выгородку возле топки. Пыль, из—за безветрия, стояла плотным клубком. Зашел на конюшню, послушал перебранку конюха с Вороном, конем Темлецкого. Конюх, недалекий малый из граничаров, винил Ворона в том, что тот уж очень обильно гадит, не иначе из врожденной злобности. Конь отвечал негодующим ржанием, намекая, что и сам конюх не без греха.

Затем Анджей двинул в сторону кухни, красно—кирпичного куба со множеством окон и продушек.

На кухне правил пан Бигус, худой как палка и совершенно седой. Вальтер – так пана Бигуса звали по документам, но никогда в лицо – был выходцем из Стального Города. Отчего вся кухонная стряпня несла на себе отпечаток йормландской кухни: просто, сытно, много. Особенно жира. И никаких изысков и премерзких отступлений от традиций! В данный момент, судя по ароматам, пан Бигус колдовал над мясным супом, благо со свежей говядиной перебоев не было. Сытый пограничник – добрый пограничник, мудро рассудили граничары, и цену за провизию не ломили.

Анджей прислонился к стене, прислушался. Вальтер распекал помощника, обзывая его дерьмодемоном и свиноголовой хрякособакой. Интересно, если выписать из Дечина, а потом торжественно вручить заставскому повару книгу рецептов, он за хлебный нож схватится? Или без затей двинет кулаком в глаз?..

– Господин прапорщик!

Анджей чуть не подпрыгнул от неожиданности, отпрянул от стены. Зарделся, будто пойманный на чем—то постыдном.