Кордон

Дэвид Прайс, видимо, хотел сказать, что великий полководец потерпел поражение в 1812 году только потому, что Англия тогда была в союзе с русскими. Далеко не так. Россия — страна загадочная. У нее есть внутренние силы, не понятные ни англичанам, ни французам, ни туркам…

— «Аврора», заметьте, отдала якоря на внешнем рейде, — сказал Дэвид Прайс. — Русские в гавань зайти не решаются… Предлагаю, господин де Пуант, заглянуть ко мне в каюту на чашку кофе. У нас есть еще о чем поговорить.

— С удовольствием.

Примерно через час французский вельбот в восемь весел отошел от «Президента» и ходко направился к стоянке «Форта».

ЛОВУШКА

Командир фрегата «Аврора» капитан-лейтенант И пан Николаевич Изыльметьев, стоя на капитанском мостике, считал корабли, пытаясь определить, каким странам они принадлежат. Их тут, в гавани Калао, больших, средних и малых, было свыше трех десятков. В глаза сразу бросились два трехмачтовых английских красавца «Президент» и «Пайке». Фрегаты, крупные и величавые, стояли недалеко друг от друга, закрывая от Изыльметьева солидную часть бухты. Дальше от внешнего рейда, в глубине гавани, кабельтовых {Кабельтов — одна десятая мили, равняется 182,5 метра} в пяти от английских кораблей, сгрудились французские фрегат «Форт», корвет «Эвриди-ка» и двухдечный бриг «Облигадо». За ними, теснясь к берегу, замерли на водной глади разнофлаговые суда и суденышки — бригантины, тендера, транспорты, купеческий флот. По бухте медленно передвигались под парусами и на веслах каботажные суда — катера, баркасы, боты, вельботы, плашкоуты {Плашкоут — плоскодонное судно для перевозки грузов}.

Изыльметьев перевел подзорную трубу на берег. В беспорядке разбросанные — где густо, где редко — каменные и глинобитные строения создавали впечатление бедного и грязного селения. Ни деревьев, ни травы — серый без признаков растительности гористый ландшафт. Но не от мрачного и скудного, наводящего унынье берега тоскливо заныло у Изыльметьева сердца. То, чего опасался и избегал капитан-лейтенант во время дальнего и трудного пути, случилось тут, в перуанском порту: командир «Авроры» лицом к лицу столкнулся с потенциальным врагом.

«Два фрегата разных стран под контр-адмиральскими флагами, — рассуждал Изыльметьев. — Сразу две эскадры в маленьком, отдаленном от Европы порту. Куда направляется вооруженная армада?..»

Открытое враждебное отношение англичан и французов к русским морякам командир «Авроры» впервые почувствовал несколько месяцев назад, вскоре после выхода из Кронштадта. В августе 1853 года, оставив свой порт, фрегат «Аврора» и корвет «Наварин» отправились в длинный рейс, на Дальний Восток. Военные корабли были посланы для укрепления слабенькой эскадры вице-адмирала Евфимия Васильевича Путятина, которая оберегала российские берега от распоясавшихся в последнее время японцев.

Капитанам фрегата и корвета было приказано пересечь Атлантику и, обогнув Южную Америку у мыса Горн, следовать через Тихий океан до маленького дальневосточного залива Де-Кастри {Ныне чалив Чихачева}, расположенного против Сахалина. Месяцем позже в тот же пункт назначения из Кронштадта должен был отправиться 60-пушечный фрегат «Диана». Предполагалось, что при благополучном плавании корабли прибудут в залив Де-Кастри летом 1854 года. И тогда вице-адмирал Путятин, видимо, распорядится перенести адмиральский флаг с вконец износившегося престарелого фрегата «Паллада» на «Аврору» или «Диану».

Но тот, кто отдал приказ военным морякам отбыть в кругосветное путешествие, по мнению Изыльметьева, допустил грубый просчет. «Зачем, — думал тогда Иван Николаевич, — отправлять в такой длинный путь корабли разрозненно, когда была возможность выйти из Кронштадта сразу трем экипажам? Месяц — срок небольшой. «Аврора» и «Наварин» могли бы дождаться, когда будет готова к выходу «Диана». Три корабля вместе — это же сила! Случись что с одним в бурю, — два других рядом, выручат людей из беды. А если доведется встретиться с неприятелем? С каким? Да мало ли их, врагов, всегда было у России! Три вооруженных корабля под стягом одной страны могут заставить любых пиратов вспомнить о вежливости на океанских просторах. Разрозненные же экипажи — легкая добыча морских разбойников».

Старенький, дышавший на ладан корвет «Наварин», по убеждению Ивана Николаевича, вообще не следовало отправлять в такое путешествие — не добраться ему до Дальнего Востока. С досады у Изыльметьева топорщились усы. Капитан «Наварина» тоже пытался возразить. «Мой корвет, — заявил он в Кронштадте, — не выдержит первого хорошего шторма…» Его упрекнули в трусости, высмеяли, пристыдили. Приказ остался в силе.