Корейский вариант: Корейский вариант. Время сурка. Сеятель

– Ваше благородие, – обратился ко мне вахтенный начальник. – Я не понимаю причину вашего решения покинуть внешний рейд. Приказа из штаба эскадры не поступало.

– Все очень просто, лейтенант, – сказал я, изучив проложенный штурманами курс и признав его пригодным. – Я только что угнал боевой корабль портартурской эскадры. Мне надоело наблюдать за засильем стариков на должностях командиров, которые думают не о выполнении приказа, не о том, чтобы воевать с противником, а о своем благополучии, опасаясь потерять теплое место и командирскую должность. Я не хочу ходить под командованием труса, а именно таким я считаю командующего эскадрой. Если бы командирские должности раздали молодым офицерам и лейтенантам, то будьте уверены, японцы уже были бы биты. Я иду воевать. Воевать не против флота – с одним крейсером нам с ними не справиться. Мы будем уничтожать их коммуникации, обстреливать порты, наносить удары по войскам на побережье, уничтожать транспорты. То есть заниматься тем, для чего этот корабль и построен. Когда снаряды подойдут к концу, уйдем во Владивосток. Уголь добудем на транспортных судах. Я разочаровался в командовании русского императорского флота, поэтому после окончания войны уйду в отставку, но перед этим хочу громко хлопнуть дверью, показав, что и один русский корабль в поле воин. Итак, вы со мной?

Я осмотрел вахтенного начальника, двух кондукторов и матроса-сигнальщика, которые находились на мостике; двое вестовых еще заглядывали в открытую дверь. Один из кондукторов, что стоял за штурвалом, почти сразу кивнул – он был из тех, с кем я ехал в эшелоне, – чуть позже и матрос со вторым кондуктором кивнули, да и вестовые тоже согласились. А вот лейтенант размышлял, задумчиво меня изучая. Мы не были друзьями, но общение было построено на уважении. Наконец он сказал:

– Нужно собрать команду. Я пока не принял решение.

Крейсер шел к китайским берегам, все три миноносца с нами. Два по левому борту, третий, чуть отстав, ориентировался по кормовым ходовым огням – только они были зажжены, остальные потушены. Собрав на палубе всю команду, кроме тех, кто вел корабль, я сообщил всем новость. Почти сразу команда разделилась на два лагеря: тех, кто поддерживал меня, и кто нет. Последних было меньшинство: почти всем надоело стоять на рейде, они радовались, когда эскадра выходила в море, и печалились оттого, что вскоре она возвращалась, не сделав ни одного выстрела.

Дальше я через семафор приказал миноносцам подойти ближе. Горизонт был чист, так что остановили корабль, и я описал командам этих трех небольших кораблей, что происходит. Почти час убили, но решили, что два миноносца с командами остаются со мной, а на третьем отправляем в Порт-Артур тех, кто отказался с нами идти. Их набралось с три десятка, включая двух офицеров. Я был прав – оставшиеся молодые офицеры приняли мое решение, а командовали на миноносцах в отсутствие командиров именно они.

– Что? – спросил я, когда ко мне подошел унтер. В это время третий миноносец скрылся во мгле, возвращаясь к эскадре, а мы, набирая ход, уходили прочь.

– Телеграмма от штаба эскадры.

На борту соблюдалась светомаскировка, это был мой приказ: две группы матросов патрулями специально обходили «Палладу», чтобы ни огонька – наше местоположение не должно быть выдано противнику. Пройдя в радиорубку, я прочитал послание. В общем, мне грозили карами и приказывали вернуть корабль.

– Пиши ответ, – велел я радисту. – Командир крейсера «Паллада» лейтенант Алексеев командующему портартурской эскадрой контр-адмиралу Витгефту. Сообщаю, что как истинный русский военный морской офицер и патриот больше не намерен терпеть косность мышления и трусость вышестоящего командования, что боится встретиться лицом к лицу с кораблями противника. Поэтому ухожу работать на коммуникациях противника, с последующим прорывом во Владивосток. Так как я разочаровался в командирах, то, приняв самовольное командование над крейсером, докажу примером, что не все русские моряки трусы, как это с полным основанием считают армейцы. Мой рапорт об отставке будет лежать на вашем столе, как только я доберусь до Владивостока. Да хранит нас Бог. За нами будет победа.