Кореллианская трилогия-1: Западня

Малейшее проявление грубости со стороны детей, признак дурного настроения, попытка солгать пугали Лею до смерти. При всем алогизме, надуманности такого предположения, каждый случай непослушания, проявления дурных качеств заставлял ее подозревать, что ее ребенок уступает проискам Темной Стороны.

Теоретически подобное допущение считалось невозможным. Согласно джедайским сказаниям, невинность ребенка — надежная защита от Темной Стороны. Но если судить по тем же сказаниям и преданиям, то ни один ребенок не обладал теми способностями и талантами в области Силы, которыми наделены ее дети.

Опасности, грозящие детям, велики, и единственное верное средство защитить их — средство настолько простое, что может показаться чересчур элементарным. И состоит оно в том, чтобы дать детям хорошее воспитание.

Лея Органа Соло решила любой ценой добиться того, чтобы дети ее выросли сильными, честными, дружными, любящими друг друга.

Если для этого необходимо быть строгой, отправлять Джайну в постель сразу после ужина или не разрешать детям пользоваться дройдами — она сделает это.

Облокотившись о письменный стол, Лея стала тереть глаза. Она слишком устала. Только и всего. Незачем расстраиваться из-за пустяковой перебранки за общим столом. Надо куда-нибудь уехать и отдохнуть. Хэн неплохо придумал — отправиться всей семьей на Кореллиану и устроить себе каникулы до начала торговой конференции.

Это будет великолепно — насладиться миром и покоем.

— Ловко это ты подбросила идейку насчет дройдов, — заметил Джесин, натягивая на нос одеяло.

— Я не хотела, так уж получилось, — отозвалась его сестра, забравшись в кровать, стоявшую в другом конце комнаты. — Освещение до минимума, — скомандовала она.

Светильники почти погасли, лишь из алькова Анакина, расположенного рядом, струился тусклый свет ночника. Разумеется, у всех троих могла быть собственная комната, и они иногда пользовались такой возможностью, но вскоре убеждались, что обойтись друг без друга не в состоянии. Нынешнее просторное помещение, в котором они расположились вместе — лишь у Анакина была своя ниша, примыкающая к общей спальне, — устраивало всех. Кроме того, на космическом корабле места будет не очень много, так что надо привыкать к тесноте.

В комнате воцарилась тишина. Двойняшки слышали негромкое, ровное посапывание младшего брата, который уже спал.

Джесин, задумчиво разглядывающий темный потолок, проговорил:

— А тебе не кажется, что ты все время перебарщиваешь?

— Что ты имеешь в виду? — удивилась Джайна.

— Ну вот ты говоришь, что не хотела грубить, и, значит, это не считается, — продолжал подросток. — А ведь главное не то, что ты хочешь сделать, а то, что у тебя получается. — Фраза прозвучала несколько назидательно. А между тем он сам каких-то два часа назад намеревался прибегнуть к такому же приему: «Я, дескать, не нарочно, так уж получилось». Правда, он полагал, что между тем, что ты собираешься сделать, и тем, что сделал, есть некоторая разница. — На самом же деле нахамила ты намеренно, и ты это знаешь.

— Ты начал говорить совсем как дядя Люк, — сказала сестра.

— Я, конечно, тоже оказался не на высоте, — отозвался Джесин, видя, что сестра и не думает оправдываться. — Дядя Люк правильно на меня наехал. Однако, если это может тебя утешить, дело вовсе не в тебе. Когда мы пришли, они уже были чем-то расстроены.

— Точно, — согласилась Джайна. — Сидели словно в воду опущенные.

— А между тем каждый делал вид, будто ничего не произошло.

— В том числе и мы, — подхватила Джайна. — Мы им тоже ничего не сказали, а ведь могли бы. Единственный, кто не притворялся, — это Анакин.

— Не забудь: он внушил дядюшке Люку, будто не имеет никакого отношения к сгоревшему дройду, — добавила девочка. — Артист почище нашего. Мы знали, что именно Анакин собрал дройда, но даже мы не смогли определить, ломает ли он дурочку перед дядей Люком или говорит серьезно. Я так и не поняла, придуривался он или по правде не понимал, что делает.

— Да, а я об этом как-то даже и не подумал, — сказал Джесин. Но Анакин всегда был для них загадкой. С этим они давно уже смирились.

— А что же, по-твоему, с ними стряслось? — спросил он у сестры, уставясь в темноту. — Я имею в виду взрослых.

— Даже не представляю, — ответила Джайна. — Но у меня такое впечатление, что папе что-то известно, но он не хочет сообщать об этом маме или дяде Люку.

Повернувшись к сестре, Джесин подпер подбородок ладонью. В полумраке он едва мог разглядеть силуэт девочки. Она сидела в такой же позе, как и ее брат.

— Как ты думаешь, его занимает что-то важное? Или какая-нибудь там дурацкая политика? — продолжал подросток.

— Не знаю. Как бы то ни было, нас это тоже касается. Мама и папа ни за что не станут вести себя настолько странно, если не тревожатся из-за троих своих сокровищ.

— Это ты верно заметила, — согласился Джесин. — Да они вечно чем-то встревожены.

Джайна повернулась на другой бок и улыбнулась.

— Ну а как же иначе, — отозвалась она голосом, приглушенным подушкой. — Будь ты на их месте, разве ты не стал бы тревожиться?