Корень мандрагоры

— И что? — подал голос Кислый. Он уже успел высосать половину бутылки своего портвейна и теперь выглядел изрядно осоловевшим, но при этом оставался серьезным. — Ты, это… будешь привязывать собаку… к растению?!

— Не стоит верить всему, что в легендах говорится, парень, успокоил его Мара. — Надеюсь, мы обойдемся без этой, как справедливо заметил Гвоздь, антигуманной техники.

— И как? Как ты будешь… это… ее доставать? — Кислый, видно, и в самом деле побаивался крика растения, от которого можно спятить, а то и в ящик сыграть.

— Не волнуйся, — сказал Мара, теряя интерес к этой теме, как-нибудь выкопаем. Главное — ее найти. — Он глотнул вина, поднял на меня глаза, спросил: — Ну так что, Гвоздь, едем?

При кажущейся простоте вопроса, который прозвучал так, словно речь шла о пятиминутной прогулке по парку, в нем скрывалось напряжение и даже воля. Это было как раз то слово, та фонетическая информационная структура, которая способна влиять на реальность. Трансляция воли, как выразился бы наш уважаемый философ. В комнате стало тихо и напряженно. Кислый аж рот раскрыл в ожидании моего ответа. Он таращился на меня, не смея произнести ни звука. В его стакане мелко подрагивал густой и черно-красный, как запекшаяся кровь, портвейн. Чуть прищуренные глаза Мары, не моргая, следили за моей реакцией, словно он хотел проникнуть взглядом сквозь мою черепную коробку и прочитать ответ на свой вопрос раньше, чем я его произнесу. Я вдруг заметил, что его верхняя губа покрылась испариной.

— Ка-зах-стан… — произнес я по слогам, удивляясь, как сочно звучат фонемы в натянутом, словно резина, пространстве комнаты.

Ветер снова бухнул в окно пригоршней небесной воды. За периметром этого шаткого убежища, которое я называл своим домом, уют и защищенность заканчивались, стихия заливала реальность холодной влагой, месила дождь, ночь, хлипкий свет фонарей и одиночество в единую мерзкую массу и гнала этот студень по безлюдным улицам города. Оставь дверь незапертой, и стихия войдет и оккупирует дом… А в это самое время где-то над бескрайней степью, догоняя горячее оранжево-красное солнце, нисходящее в расплавленный горизонт, неторопливо и величаво, как и подобает царской персоне, парит, ловя раскинутыми крыльями теплые восходящие потоки, властелин степных небес — орел, или беркут, или кто там у них летает?..

Да, мне хотелось в Казахстан. В страну, о которой я ничего не знал, кроме того, что там много простора, много неба и много себя самого. То есть это были только мои догадки, информационные структуры моего воображения, как сказал бы Мара. Я отдавал себе в этом отчет, как и в реальной цели предстоящего путешествия. Путешествия не столько в другую страну, сколько вглубь себя. Что я знал о себе? Не так уж и много, если быть откровенным, но в одном был уверен: революция духа, морали и сознания, которую готовил Мара, меня не пугала. Я готов был стать ее катализатором, запалом, носителем или даже адептом, только для того, чтобы посмотреть, во что все это выльется, вернее, как сильно это может изменить меня. Со своим собственным эго я не боялся столкновений. А что я знал о Казахстане? Только то, что где-то в его степях растет волшебный корень в форме человеческого тела. Загадочное полурастение-получеловек, способное убить криком. Это знал Мара, теперь это знал и я. Как и то, что мне придется жевать этот корень, чтобы эволюция человека вошла в эсхатологическую стадию — чтобы революция Мары свершилась. Я подумал — не слишком ли нелепа затея? Или, быть может, я чего-то не знаю, ведь ничего серьезнее марихуаны я раньше не пробовал. Может быть, подключение к каналу вселенских вестей, как говорит Мара, действительно способствует трансформации сознания, если ты для этого подготовлен?.. Может, я просто не верю до конца в такой невероятный исход эксперимента?.. Я спросил:

— Мара, ты сам пробовал этот корень?

— Да, — ответил он, не сводя с меня глаз.

Я выждал несколько секунд, но продолжения не последовало. Кислый отхлебнул из стакана, перевел взгляд на Мару.

— Ну и как он?.. Вкусный?

— Не очень. Напоминает лакрицу.

В нежелании Мары освещать вопрос психотропного действия мандрагоры было что-то настораживающее, но меня не устраивало наличие темных пятен в предстоящем эксперименте. Потому что в этом эксперименте я должен был играть главную роль. Я начал с расстановкой: