Корень всех зол

Уже стоя перед дверью, я вдруг заколебался. Дом никогда не выглядел гостеприимным, да и с прочими членами семьи я отнюдь не горел желанием встретиться. Но я просто должен был поговорить с Фионой. Я постучал и тут же принялся повторять про себя: «Пусть она сама откроет, пусть она сама откроет, пусть она сама откроет…» Однако вместо Фионы на пороге появился ее младший брат, Тайлер. Оглядев меня с ног до головы, он откусил от горбушки, которую держал в руке. «Чего тебе?» — поинтересовался он, жуя. Последний раз Тайлер видел меня несколько лет назад и теперь, похоже, понятия не имел, кто перед ним. Я спросил, дома ли Фиона, и он ухмыльнулся во весь рот, показав хлебную жвачку, похожую на картофельное пюре. «А-а, хахаль», — проговорил он и, крикнув сестру, исчез в комнате. Дверь захлопнулась. Я услышал голос Фионы, ругнувшейся где-то наверху, и через несколько мгновений ее ноги застучали по ступенькам. Выглянув, она велела мне подождать, на секунду заскочила обратно и выбежала уже в своем длинном пальто. Дернув за собой дверь, зашагала рядом со мной. Я успел ее разглядеть, пока она спускалась с крыльца, и сперва она показалась мне немного усталой. Но тут же, стоило ей выйти на солнце, как у меня ком встал в горле — такой невероятно красивой я ее еще не видел. На ней были джинсы и под пальто — рубашка в красно-синюю клетку. Мне хотелось спрятать это совершенство красоты, скрыть за каменной стеной, чтобы ничто плохое не могло коснуться его. Мы шли под лучами предвечернего догорающего солнца, и, хотя еще не похолодало, Фиона все ежилась и обхватывала себя руками. У меня мелькнула мысль, что, как бы там ни было дальше, я всегда буду помнить этот момент — мы идем вдвоем от ее дома, я и Фиона, прекрасная как никогда, солнце светит нам в спину, город перед нами замер в тишине и неподвижности, будто Бог нажал на паузу и одних лишь нас это не коснулось.

Я спросил Фиону, как она, и она ответила, что все нормально, только вот «от одного дебильного братца отделаешься, так теперь другой туда же». Я сказал, что мне жаль, но она лишь плечами пожала.

— Вот ты, Дональд, — почему ты не такой придурок, а? Почему ты не хватаешь меня за задницу, не пьешь, не дерешься и вообще не ведешь себя как полный кретин?

— Потому что тогда мама меня просто убила бы, — честно признался я.

Расхохотавшись, Фиона снова взяла меня под руку. Мы пошли по Уоддингтон-роуд прочь от города, к реке. Дорога там поворачивает влево, потом вправо и наконец выходит к Ходдейлу, текущему по городской окраине и дальше, за пределы долины. По виду, правда, и не скажешь, что перед тобой водяной поток — он больше похож на обычную грунтовую дорогу, изгибающуюся среди полей. Даже когда мы подошли ближе, различить движение воды едва удавалось — таким медленным было течение. Преодолев перелаз через изгородь, мы зашагали вдоль берега.

— Ну же, Дональд, в чем дело? — нарушила молчание Фиона. — Что у тебя стряслось?

Не успела она проговорить эти слова, как позади нас через узкий мост с ревом пронеслась машина и завизжала на повороте покрышками. Чуть не подпрыгнув от неожиданности, мы обернулись, но увидели только виляющий из стороны в сторону удаляющийся зад машины. На мосту застыла женщина с дочкой — автомобиль, похоже, пролетел прямо рядом с ними. Девочка от пережитого страха разревелась, уткнувшись лицом в мамину юбку. Женщина тоже выглядела потрясенной, однако пыталась ободрить ее и увести с моста туда, где дорога расширялась и появлялся тротуар. Девочка не разжимала рук, женщине пришлось оторвать их силой, схватить ее в охапку и унести прочь. Убедившись, что они обе благополучно покинули мост, я подошел к краю воды, набрал камней и принялся со всей силы швырять их в реку.

— Все нормально, Дональд? — спросила сзади Фиона, последовавшая за мной. Я кивнул, не прерывая своего занятия.

— Ты какой-то напряженный.