Корень жизни: Таежные были

Как-то набрели парни на место сражения двух полосатых гигантов. Один был их старым знакомым, другой — такой же большой и могучий — вторгся на его территорию. Судя по искореженному кустарнику и большой площадке утрамбованного снега, дрались долго и упорно. Потом пришелец удалился. Начали его тропить, чтобы разобраться, кто он, откуда, почему и зачем пришел на чужую землю. И вскоре нашли. Мертвого. Вывезли во Владивосток, вскрыли, обследовали и удивились: шкура тигра была целой, хотя под ней на мышцах багровели и синели многочисленные кровоподтеки. Особенно на плечах и шее. И стало ясно: звери дрались тумаками, не пуская в ход клыки и когти — эти ужасные орудия смерти. А погиб пришелец вовсе не из-за драки: вскрытие показало, что он был давно и серьезно болен. Стало быть, в кочующих из книги в книгу рассказах о кровавых побоищах тигров — да и других зверей — много надуманного. А в жизни животных — и у тигра тоже — совсем другое. Внутривидовые отношения подчинены задаче сохранения вида. Разумеется, конфликты бывают, но они до смерти доходят очень редко — в порядке исключения из правила. А как же без драк решать споры за территорию, за корм, за право оставить потомство? Но турнирные поединки кончаются жестами покорности более слабого и снисходительным всепрощением сильного. «Лежачего не бьют» — и в мире животных есть такое правило… Так был выявлен еще один штрих тигриной жизни.

В размножении вольных тигров неизученного до сих пор много, хотя в зоопарках оно перестало быть проблемой. А потому тропление тигрицы и изучение ее поведения, подчиненного выкармливанию и воспитанию потомства, а заодно и выявление сути взаимоотношения с самцом, приносило парням немало хлопот, но и радости открытий звериного таинства. Крупицы слагались в камешки, те укладывались в нечто определенное. Наблюдения, размышления, опыт, интуиция… И наконец вывод. Еще одна запись в трудную книгу о тигре, четкая в своей лаконичности: «Потомство тигрица приносит в самом глухом и неприступном месте. Новорожденные весят до килограмма. Глаза и уши открываются через две недели. Из логова вылезают в месячном возрасте. Молоко сосут около полугода, но к мясу приобщаются с восьми недель от роду. До полугодовалого возраста мать носит своим малышам свежее мясо в логово, позже начинает водить их от одной добычи к другой. Мерзлый и закисший корм есть не позволяет. С полуторалетнего возраста молодые охотятся с матерью, которая учит их терпеливо и мастерски. Самец принимает некоторое участие в выращивании потомства, но не в воспитании его. А мать им начинает интересоваться лишь после того, как убедится, что ее дети уже готовы к самостоятельной жизни, и отпустит их…»

Есть разница в выращивании тигрят в зоопарках и на таежной воле!

Трудная, но захватывающе интересная работа была у Юдакова и Николаева. Дебри уссурийской тайги, встречи с изюбрами, кабанами, а порою и с медведями. То в тихую осеннюю благодать, то в зимнюю снежную стужу, то в весеннее солнечное половодье с пробуждением таежной жизни. Фотографировали, снимали на кинопленку, собирали в рюкзаки всевозможные находки.

Работа была столь интересной, а сил было так много, что не мыслился ни конец этой работы, ни тем более жизни, которая воспринималась вечным трудовым праздником.

Много раз и подолгу мы беседовали втроем, встречаясь и во Владивостоке, и в Хабаровске, и в нашей уссурийской тайге. Но однажды я увидел только Игоря. От него и узнал о последнем маршруте Юдакова.

…К 1974 году две тысячи километров, пройденных за несколько лет по тигриным следам в самых глухих и зверовых местах Сихотэ-Алиня, долгие и детальные сборы полевого материала о тигре «в своем доме» давно позволяли друзьям угомониться и засесть за диссертации и книги, но Юдакову все чего-нибудь не хватало: то он хотел уточнить те или иные повадки «подопечного зверя», то точнее определить численность в каком-то районе. А Николаев не спорил, соглашался.

Было уже много «последних» таежных маршрутов, и обстоятельные доклады на конференциях были. Научные статьи, отчеты, «скелетная» схема диссертации, планы книг. Глаза светились радостью открытий, от желания основательно засесть за письменный стол зудели руки, да и время уже не ждало. Но… Юдакову опять надо было сходить в тайгу. И он действительно сходил еще раз… последний.

Самая сердцевина Приморского края — центр Сихотэ-Алиня, покрытого густой, боярски великолепной шубой уссурийской тайги. Туда и поехал в январе 1974 года Юдаков. По злому стечению обстоятельств поехал один, потому что Николаева задержали в городе неотложные дела.

До Дальнереченска Анатолий добрался поездом, в небольшое село лесозаготовителей Поляны сто пятьдесят километров — на автомашине, и наконец четырнадцать километров по старой, давно заброшенной и заросшей лесовозной грунтовой дороге прошел на лыжах. С рюкзаком, карабином, кинокамерой, фотоаппаратом с телеобъективом, полевым дневником. И с надеждами на новые встречи и новые открытия.