Корень зла

– Спасибо, что спросил, – он хрипло засмеялся, закашлялся с надрывом, опустился на койку. – Душно тут. Такая вот Потогония… Да нет, Артем, в действительности все гораздо лучше, чем кажется, – он покосился на тень «монаха», застывшую в проеме. Понизил хрип: – Мне, конечно, больно, спору нет, да и не красавец я, конечно, но ничего фатального. Ушибы, растяжения, синяки, ссадины. Немножко придуриваюсь, – он страдальчески скривился и начал растирать грудную клетку, – они тут гуманисты, почти не били меня. Гурвич предложил сотрудничество. Оскара нам опять дали.

– За что? – не понял Артем. Потом сообразил: – Ах, этого Оскара…

– Рассказывай, как твои дела. Подделка еще не вскрылась?

Если Павел спрашивал о таких вещах, значит, подслушки в камере нет. Не выжил же он окончательно из ума.

– Будешь удивляться, но картина подлинная. Собственно, оттого я еще жив, да и ты тоже.

– Ты спятил? – постучал Павел по лбу, – ау, Артем? Картину уничтожили на наших глазах. Сам видел.

– Ловкость рук, – пожал плечами Артем, – сожгли что-то другое. В общем, слушай с самого начала.

Он максимально понизил голос и все рассказал. А рассказать было о чем. Павел хлопал глазами и как-то даже порозовел. Пришлось загородить его спиной от угрюмого взора Карлоса, который не испытывал усталости в ногах и продолжал торчать столбом.

– Ну ты и нагородил… – восхищенно пробормотал Фельдман, – старина Брейгель, смерть Анюты, сделка с Дьяволом… Ты уверен, что она погибла, а не дуркует, как обычно?

– Она погибла, – подтвердил Артем.

– Интересная была женщина, – вздохнул Фельдман. – И что дальше? Нас выпускают? Режут на шабаше? Ах, прости, ты что-то говорил про сделку с Дьяволом…

– Это серьезно, – помрачнел Артем, – не знаю, как насчет моей бессмертной души, но телом, мозгами и способностями они завладеют капитально. И самое противное, что вариантов нет.

– Вариантов нет, – согласился Фельдман, – а я в Россию, домой хочу, к Эльвире. Никогда к ней так не хотел. Постоянно норовил куда-то сбежать, отсидеться, пореже встречаться… Вчера был Гурвич. Предложил работу. Компенсировать, так сказать, причиненный ущерб за убиенных и искалеченных.

– Какого рода работа?

– В принципе, по специальности, – неохотно выдавил Павел, – неофициальное следствие, заметание следов… А также подготовка убийств – хотя это уже не совсем по специальности. Зреет ликвидация одного «столоначальника» в уезде – прошел слушок, что чин готовит запрос в Бухарест по поводу строительства в Горошанах большой туристической базы – что, естественно, местным лихоимцам совсем не интересно, а вразумить глупца – дело хитрое. Ты обратил внимание, какие здесь красивые места?

– К черту места, – поморщился Артем, – ты не имеешь права отказываться, поскольку у тебя беременная жена, которую ты никуда не спрячешь. А спрячешь – найдут.

– Как странно, я подумал о том же. Вот лежу теперь и думаю, почему я попросил у Женьки не три дня на размышление, а всего два. Прошлое вспоминаю… Представляешь? – Павел шевельнулся. – Ученые в далекой Канаде изобрели лекарство от плохих воспоминаний. Принимаешь таблетку – и все, что было в жизни печального, становится не таким печальным, а немного получше… – он резко крутанул головой, изгоняя дурь. – В общем, о чем бы мы с тобой, Артем, ни говорили – пустое планирование. Нами манипулируют, и мы можем за этим только наблюдать…

А вскоре началась необъяснимая активность. Его разбудили злые ангелы в черном, предложили следовать за ними.

– Куда? – придушенно спросил Артем. Когда же начнет наконец совпадать время, в которое просыпаешься и высыпаешься?… Но пререкаться с этими типами было, конечно, глупо. Слишком озабоченными они выглядели.

И снова он не поспевал угнаться за событиями. Ему всадили укол в шею, и он сделался грандиозным тормозом. Волочил ноги, поднимался с черепашьей скоростью по ступеням, равнодушно подмечал, что в этом крыле замка ему еще не приходилось бывать и не такое уж тут средневековье. Стены окрашены темной эмалью, кафель, техническое устройство, подозрительно похожее на навороченный компьютер… Свет в лицо – ему задавали непонятные вопросы, вернее, вопросы были понятные, но непонятно, зачем их задавали. Он не видел лица человека, только дрожащее овальное пятно в стороне от яркой лампы. Как его зовут? В каком году он родился? Что окончил? Какие напитки предпочитает в вечернее время суток?

Сколько любовниц успел сменить? Какая разница между помидором и томатом? (он, в принципе, знал; пока летит – помидор, как попал – томат; но абсолютно не помнил, что отвечал). Каковы его доходы, расходы? Потом к запястьям и на грудь подключили провода, прилепили стальные таблетки на лоб, виски, и весь «социологический» опрос начался по второму разу. Как он проводил «каникулы» в Амстердаме? Кого он знает из перечисленных господ? (список приводился ниже)…