Коренной перелом

Если бы такое случилось у нас в Америке и с американскими детьми, то любой судья не задумываясь отправил бы этих врачей-убийц на электрический стул. Считаю, что излишний гуманизм тут недопустим, и все виновные должны понести строгое наказание, вне зависимости от того – действовали ли они по собственной инициативе, или выполняли приказы вышестоящего начальства. Когда я сказал об этом капитану Скоробогатову, тот ответил, что у них есть специальное указание документально фиксировать все подобные преступления немецких войск для того, чтобы за них ответили не только врачи, убивавшие детей, но и их начальство до которого русское правосудие сможет добраться только после победоносного окончания войны.

Из немецкого госпиталя нас, уже взвинченных и ошарашенных, повезли в детский концлагерь, который до прихода немцев был сиротским приютом. Танки русского ОСНАЗа так внезапно ворвались в этот город, что немецкая администрация лагеря и их помощники из русских предателей, ничего не успели сделать, и все дети остались здоровы и невредимы, хотя по приказу рейхскомиссара Коха, они, как и прочие заключенные подлежали обязательному уничтожению. Поговорив с детьми и сделав фотографии, мы отправились дальше, непосредственно к месту сражения.

Но, сперва произошла незапланированная остановка. Дорогу нам перекрыла колонна пленных, которых русские конвоиры гнали по дороге куда-то на север. Колонна была большой, и гунны, которые в ней находились, были запыленные, испуганные, усталые и почти все раненные. Я ранее видел кадры кинохроники, где такие же солдаты с самодовольными ухмылками на полупьяных мордах, и в мундирах с закатанными рукавами маршировали через всю Европу, считая себя расой господ... А вот теперь они бредут под охраной суровых русских конвоиров, побежденные неодолимой силой русского народа. Мои коллеги опять схватились за свои фотоаппараты, уж боль характерной была представленная нам сцена.

И вот, наконец, то поле, которое мы видели с воздуха. Вблизи оно выглядело еще более страшным и впечатляющим. Первое что мы посетили, были русские позиции, возле которых и остановились автобусы.

– Выходите, джентльмены, – скомандовал переводчик, – далее можно идти только пешком.

Зигзагообразные окопы, ячейки для тяжелых пулеметов и капониры с аппарелями для противотанковых самоходок и боевых машин пехоты. Дно окопов и капониров было усыпано грудами латунных гильз, а земля вокруг и брустверы окопов и капониров носили следы многочисленных разрывов вражеских снарядов. Но все же люди, оборонявшие эти окопы, вышли из этой схватки победителями, чего нельзя было сказать о тех, кто валялся на подступах к этим окопам и вокруг подбитых танков. Мы ощущали запах горелой краски, резины, железа, удушливой тротиловой гари, а также уже явственно чувствовавшийся трупный запах.

Нет, не зря русские притащили сюда японского корреспондента, совсем не зря. Они хотели, чтобы он посмотрел на результаты их сокрушительной победы и доложил своему начальству, и не тому, что в газете, а тому, что в их армейской разведке. Теперь Сталин сам будет выбирать время и место, где он начнет войну с джапами в схватке за господство над Азией, уже после того, как сейчас он воюет с гуннами за господство над Европой. Грядет новый век, в котором мы, американцы, должны будем очень сильно постараться, чтобы не оказаться на вторых ролях…

10 июля 1942 года, 00:55. Москва. Кремль, кабинет Верховного Главнокомандующего.

Присутствуют:

Верховный Главнокомандующий Иосиф Виссарионович Сталин.

Начальник Генерального Штаба генерал-лейтенант Александр Михайлович Василевский.

Начальник Академии Генерального Штаба маршал Борис Михайлович Шапошников.

На карте лежавшей на столе Верховного, отмеченные синим позиции германских войск и их союзников напоминали бычью тушу неправильных очертаний, разрубленную на куски беспощадными ударами топора мясника. Положение войск фашистской Германии и ее сателлитов за истекшие два дня из тяжелого превратилось просто в катастрофическое. Разгромить прорвавшийся в глубокий немецкий тыл советский мехкорпус Особого назначения контрударом 1-й танковой армии немцам не удалось. Более того, в ожесточенном сражении, длившемся почти двое суток – от рассвета 7-го июля до заката 8-го июля - разгромленной оказалась сама эта армия, в результате чего, преследуемые по пятам советскими механизированными бригадами, ее отдельные части, бросая остатки техники и тяжелого вооружения, беспорядочно отступили по направлению к Полтаве, то есть туда, откуда они пришли двумя сутками ранее.