Читаем Коренные изменения неизбежны - Дневник 1941 года полностью

Был у О. Ю. Шмидта. С ним разговор по вопросу об уране и о прекращении работ в Табошарском ‹месторождении›. Он сказал, чтобы В. Г. Хлопин[61] прислал ‹данные о месторождении›, прежде чем обращаться лично - например, мне - к Сталину. Между прочим, я ему указал, что сейчас обструкция у физиков (Иоффе, С. Вавилов - я не называл лиц): они направляют все усилия на изучение атомного ядра и его теории, и здесь (например, Капица, Ландау) делается много важного - но жизнь требует ‹развития› рудно-химического направления. Я ему напомнил, что наши физики остались в исторически важный момент при создании учения о радиоактивности в стороне от мирового движения и теперь ‹история› повторяется. Тогда, может быть, ‹сыграла свою отрицательную роль› ранняя смерть П. Н. Лебедева - а вступившие ‹после него› не имели нужного авторитета. Ведь ненормально, что я, не физик, организовал Радиевый институт.


17 мая. Утро. Суббота.


Вчера утром умер Иван[62] . Так мы с ним и не увиделись. Он хотел приехать, и надо было бы перед уходом из жизни повидаться.

Все построения - религиозные и философские - о смерти являются сложными концепциями, в которых научно реальное, вероятно, едва сказывается, - а научная мысль еще не подошла даже к первым построениям.

Странным образом, я подхожу к идее, что атомы - изотопы - иные в живом и косном. Это во-первых, и, во-вторых, ясно, что: 1) все живое, от мельчайшей бактерии и амебы и до человека, - единое, 2) что материально оно отличается от всех косных природных тел мироздания - поскольку мы его знаем. Я думаю, что различие кроется глубже, чем в физико-химических свойствах (которые одинаковы), но в состояниях пространства-времени. 3) Мы не знаем еще многого основного: есть неизвестные нам свойства человека, которые затронуты, по-видимому, индийскими мыслителями, и мы не знаем, какие процессы были или есть в природе - на Земле, в частности, - которые отвечают созданию пространства-времени, отвечающего живому организму. 4) Возможно, что жизнь - живой организм в отличие от всего, в природе существующего, отличается атомами. Идея Лукашевича[63] имеет прочные основания. 5) Это явление космическое. В Космосе Солнечная система заняла особое положение в Галактике - около ‹ее› центра.

Николай Павлович Анциферов[64] звонил мне, что он недавно видел Ивана он ‹был› бодрый, собирался к нам в ближайшее время. Умер внезапно. Был христианином с мистическим оттенком - глубже понимал христианство, чем, например, Шики-Шаховские. Думаю, Георгий мой [65] к его настроениям близок.

Была вчера Екатерина Николаевна Котляревская-Орлова[66] . Страдает за мужа. Грубое отношение меркуловских молодцов к семьям пострадавших. Изысканная жестокость, ‹…› [67] опасное семя.

Никогда в последнее время не было такого интереса к внешней политике как «бегство» Гесса. Все считают, что это переговоры Германии с Англией за наш счет. Говорят, что немецкие войска ‹находятся› на ‹нашей› границе. Думают, что они с нами не будут церемониться - и пустят в действие газы.

И в то же время ослабление - умственное - Коммунистического Центра, нелепые действия властей (мошенники и воры проникли в партию), грозный рост недовольства, все растущий. «Любовь» к Сталину - есть фикция, которой никто не верит.

Будущее чревато ‹неожиданностями›. Я уверен в силе русского (украинского и т. п.) народа. Он устоит.


18 мая. Воскресенье.


Мысль об Иване - все время. Последний (и самый старый по возрасту) из нашего Братства[68] ушел, полный сил умственных. Тяжелые и хорошие переживания нас связывали теснейшим образом - его и Машу [69] , меня и Наташу. Неожиданно для меня все тяжелое забыто и в корне ‹переосмыслено›. Иван здесь играл пассивную роль - страдающего. Это явно указывает, что с точки зрения истины - как она сейчас выработана человечеством - это тяжелое переживание (грех) - второстепенно.

Иван должен был приехать к нам на днях. Фатум древних резко сказался в жизни нашего Братства, характерным для которого были его интимность и ‹…›[70] большой организованности. Попали в такой мировой катастрофический период, который многое во всем происходящем объясняет.

Надо сохранить архив Ивана.


19 мая. Понедельник.


Читал с большим интересом книгу Rauschning'a о Гитлере. А. И. Яковлев считает - мне кажется, ошибочно, - что за Гитлером ‹стоят› настоящие хозяева - генералы. Все, что пришлось слышать за границей, говорит обратное.

Большое возбуждение вызывает бегство или поездка Гесса в Англию. Рассказывают о возможности войны с Германией. Официальные влиятельные круги скорее ближе к английской ориентации. Я боюсь, что официальная лесть и пресмыкательство ЦК партии принимает за реальность. А между тем грозно всюду идет недовольство, и власть, окруженная морально и идейно более слабой, чем беспартийная, массой, может оторваться от реальности. Две фигуры: Сталин и Молотов - остальное ‹…›[71] .

Большинство думает, что мы и наша армия не можем бороться с немецкой ‹армией›.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее