Коричневое

Войдя в жесткий клинч, мы схватились не на жизнь, а на смерть, точно Годзилла с Заратустрой. Демон крутился на одной гусенице, выбрасывая в пространство жирный черный дым из выхлопной трубы. Развернувшись для очередного удара, он одним широким замахом снес до основания Биг-Бен и Адмиралтейство на другом берегу Темзы. Я поднырнул под его циклопическую дубину и каблуком вбил его единственный глаз глубоко ему в череп. И вообще я порхал перед демоном, как бабочка, и жалил, как пчела. За следующие четыре месяца я дважды сумел поразить его в шею и нанес непоправимый ущерб его радарной системе.

А потом игры закончились.

Он ударил меня с такой чудовищной силой, что молекулярное натяжение в моем теле не выдержало и лопнуло. Я рассыпался мириадами радужно поблескивающих ртутных шариков, раскатился по всему Лондону, подскакивая и дребезжа на решетках ливневой канализации. Некоторые шарики докатились до пригородов, их появление некоторое время спустя отмечали даже в Пекине и Ванкувере.

Потом была смерть. Смерть. Смерть. Бесконечная, беспощадная, флегматичная смерть. Смерть. Смерть.

Роскошь и ужас абсолютного небытия, которые мы редко можем себе позволить в повседневной жизни. Смерть. Смерть. Смерть. Потом было утро.

Короче, наутро, когда мы все, вымотанные до предела, сползлись на квартиру к Митричу, я дал себе зарок: все, больше никакого коричневого. Достаточно этих странных экспериментов.

Потрясенная до глубины души коричневым опытом, Саша Сашнёв через неделю свинтила в Бразилию протестовать против хищнического истребления тропических лесов. Больше я про нее ничего не знаю. Мы с Янкелем и Митричем взяли вместо нее двух дрессированных близняшек из Германии, которые охотно исполняли любой мужской каприз и после акта не воняли потом, так что в итоге мы даже оказались в некотором выигрыше. Семецкий погиб через полтора месяца в перестрелке с фликами, затем обкушавшаяся приключениями Лэсси Хоган свалила в свою Новую, я так полагаю, Зеландию, если по дороге не зависла еще где-нибудь, Плеханду же, окончательно превратившегося в овощ, увлеченный исключительно ломанием одноразовых шприцев, мы через полгода списали в хоспис благотворительного общества по борьбе с джанками. Короче, все остались крайне довольны знакомством и проведенным вместе временем.

А Кирае Бенедиктус Канадзава по прозвищу Бен Канада после той знаменательной ночи так и не отыскался. Исчез бесследно и его палм. Мне очень хочется думать, что мы просто надоели нашему японскому коллеге до чертиков и он без предупреждения свинтил в Хельсинки, дабы пощупать там местную сеть наркоторговли, либо отправился в ауровильский ашрам, дабы несколько перевести дух и поразмышлять о бренности всего земного. Хотя, впрочем, думать так было бы крайне унизительно для достоинства членов банды «Факин Джанки».

Сам я бросил банду через месяц после Плеханды, отправившись морским паромом в Скандинавию — во-первых, искать выход из этой идиотской реальности в свою, чем я безуспешно занимался уже более десяти лет (при этом физически не состарившись ни на месяц, следует заметить), во-вторых, встретиться наконец со своим связником и доложить в Центр, что полковник Мидянин, известный также как обладающий сверхъестественными способностями агент Бустрофедон, продолжает выполнять свою миссию, несмотря на все препятствия, в-третьих, попытаться наконец разыскать недостающие части Книги МАЛГИЛ, поскольку в оккультных лондонских кругах уже давно бродили устойчивые слухи о том, что их, наряду с аутентичным рукописным вариантом «Некрономикона», можно разыскать в секретном хранилище тайного розенкрейцеровского Общества Библиотеки Стилорум в Норрчепинге, и, в-четвертых, пощупать местную сеть наркотрафика, где, по некоторым сведениям, время от времени попадалось редчайшее в Северном полушарии фиолетовое. Также было бы небезынтересно повидать Булмука, — который, по полученным мной агентурным данным, скрылся в северном направлении, — дабы сердечно поблагодарить его за по-соседски проданную мне партию сердитого коричневого, вставляющего гораздо круче обычного коричневого и вызывающего совершенно крышеломные глюки.

Адмиралтейство, разрушенное в нашей схватке с демоном коричневого, благополучно отстроили заново при братском участии мэра Москвы Юрия Лужкова и рашенского скульптора Зураба Церетели, а Биг-Бен так до сих пор пока и лежит в руинах. Но это уже совсем другая история. Однако я по-прежнему для введения в кровь никотина использую шведский снюс. Совершенно чумовая вещь!..