Коричневые башмаки с набережной Вольтера

– И зачем вам понадобился этот лист? – спросил Виктор.

– Луи Пелетье процитировал стихотворение «Средина Мира». Я приложил немало усилий, чтобы расшифровать его смысл, – и вот оно привело меня сюда.

– А как же череда убийств ради конфитюров?! – воскликнул Жозеф.

Амадей, вздохнув, переложил трубку из одной руки в другую.

– Я, знаете ли, люблю женщин рубенсовских форм… Летом тысяча восемьсот девяносто седьмого мое ремесло профессионального игрока свело меня с дамой, похожей на одну из моих прежних любовниц. Эрудитка и либертинка в одном лице – Аделина Питель. Она использовала мою же собственную уловку: поддалась мне в партии. И я сам не заметил, как мы очутились в постели. Все было замечательно, но недавно… Видите ли, в тысяча восемьсот двенадцатом году мне пришла в голову неуместная мысль издать свои мемуары под названием «Путешествие Эмэ Тоара, венского дворянина, или Наставление Феопомпа Хиоского к вечной жизни». Я поведал в них о бедствиях, постигших меня после встречи с Сен-Жерменом, и вскользь упомянул о том, что из века в век исторические документы и манускрипты, написанные на старинном пергамене и велени, уничтожаются домохозяйками, которые вырезают из них крышки для горшочков с конфитюрами. На фронтисписе «Путешествия» был мой портрет. Так вот, Аделина меня узнала. Она прочла эту книгу и нисколько не сомневалась, что я напал на след манускрипта, в котором указано местоположение источника вечной молодости. Чтобы завладеть этим манускриптом, она не раздумывая совершила пять убийств, будучи уверена, что найдет веленевые листы записок Марго Фишон на горшочках с конфитюрами.

– И вы конечно же понятия не имели, что встречаетесь с убийцей?

– Да. Пока она не попыталась зарезать меня самого.

– И каковы ваши планы теперь, когда вы исповедовались?

– Я уже засыпал источник. Никто до него не доберется, если вы отдадите мне манускрипт.

– Держи карман шире! – фыркнул Жозеф. – Не слушайте его больше, Виктор. Этот тип чокнутый. Манускрипт стоит целого состояния, и он это прекрасно знает!

Циничный выпад не произвел впечатления на Амадея. Он невозмутимо продолжил:

– Записки Марго Фишон не должны попасть в руки простых смертных. Не вынуждайте меня прибегнуть к более убедительным аргументам.

Виктор вскочил, готовый оказать сопротивление, – и замер под дулом направленного на него пистолета.

– Я начинаю сомневаться в виновности мадемуазель Питель. Вы так ловко и вовремя пристрелили ее, месье Амадей, как будто свидетеля убрали.

– Думайте что хотите. Я вам не солгал. Отдайте манускрипт, живо!

Виктор несколько раз глубоко вдохнул. Рядом он слышал тяжелое сопение Жозефа.

– Ладно. Книга у меня в кармане.

– Вот и прекрасно. Вы, блондинчик, возьмите мою трубку и подожгите кучу хвороста – вон там, у ступенек.

– Зачем?

– Устроим миниатюрное аутодафе. Месье Легри, предупреждаю: малейшее подозрительное движение с вашей стороны – и я не колеблясь выстрелю в вашего коллегу. Отдайте мне манускрипт.

Виктор, приняв угрозу всерьез, протянул томик в марморированном переплете. Не упуская из виду обоих сыщиков-любителей, Амадей быстро пролистал манускрипт и вернул его Виктору:

– Месье Легри, бросьте это в огонь.

Виктор повиновался. Пламя, охватившее ветки, накинулось на новую добычу – листы вспыхнули, почернели, съежились.

– Вот и всё, – выдохнул Амадей. – Успокойтесь, господа, у меня не было намерения в вас стрелять – пистолет не заряжен. Но надо же было как-то заставить вас подчиниться. – Он ногой разбросал пепел. – Отныне я свободен и покину Париж. Не пытайтесь меня искать. Застрелив Аделину Питель, я всего лишь свершил правосудие от имени тех несчастных, кого она лишила жизни. – Амадей приподнял треуголку. – Прощайте. Желаю вам всего наилучшего. Сомневаюсь, что полиция разберется в этой запутанной истории, – добавил он напоследок, прежде чем раствориться в ночи.

Виктор и Жозеф вышли на Архивную улицу и в молчании дошагали до набережной Отель-де-Виль. На мосту Жозеф повернулся к шурину:

– Почему он так поступил? Манускрипт ведь и правда бесценный.

– Не знаю, Жозеф… Могу сказать одно: чтобы заставить кого-то поверить в ложь, нужно снабдить ее порцией правды. Мы ведь и сами держим этот принцип на вооружении, верно?

Глава двадцатая

Среда, 2 февраля