Коридор

— Басти, послушай меня внимательно. Принято считать, что Лорд погиб. Но как? Мы прекрасно знаем, что это невозможно, да и метка не исчезла. Куда же он девался? Тело осталось, но где его душа, личность?.. И тут мы видим младенца Поттеров, который выжил после прямого попадания авады. Тебе ничего не кажется странным?

— Кажется, и всегда казалось. Но ведь никто толком не знает, что там случилось.

— Это и есть лучшее доказательство. Как ты думаешь, почему Дамблдор сделал все, что мог, лишь бы замять дело? Почему не позволил провести расследование?

— Я не уверен, что ребенок вообще к этому причастен. Мы не знаем, кто там был и кто в итоге угробил Лорда.

— Да, верно, но есть еще кое-что. Мальчик узнает Беллу, он ей улыбается. Как будто давно ее знал.

— Руди, что за чепуха! Мало ли кто кому улыбается! Может, она ему просто кого-то напоминает, того же Сириуса, например, они ведь похожи.

— Сириуса он последний раз видел в годовалом возрасте. Думаешь, он его помнит?

— Почем я знаю? Я не специалист по детям. А более существенные доводы у тебя есть? Как метка реагирует на его присутствие?

— Никак, но он ведь совсем маленький. И кстати, он змееуст. Я проверял — наколдовал гадюку, и он заговорил с ней. А в роду Поттеров змееустов не было, это совершенно точно.

— Хм-м…

Басти задумался.

— Если личность Лорда и вправду каким-то образом перешла в Гарри Поттера — ты ведь на это намекаешь, так? — почему Дамблдор оставил его в живых? Ты считаешь, он идиот и ни о чем не догадывается?

— Я думаю, Дамблдор все отлично понимает, вот и решил обернуть дело себе на пользу. Суди сам: если у Поттера сохранились таланты Лорда, он может стать необыкновенно сильным волшебником. При этом он не помнит свою прошлую жизнь. Сейчас это чистый лист, на котором можно написать, что угодно. Именно поэтому Дамблдор и держит его у маглов, чтобы ребенок не узнал лишнего. А к тому времени, как Гарри отправится в Хогвартс, у директора уже будет наготове какая-нибудь красивая сказочка. Дальше он сыграет роль мудрого наставника — он это умеет, — а когда мальчишка проникнется к нему доверием, Дамблдор натравит его на своих врагов… Ты представляешь себе, что это будет?

Басти забарабанил пальцами по столу.

— Все равно я не вижу оснований ввязываться в авантюру. Руди, из-за тебя вечно неприятности, сколько я тебя помню. Когда ты только появился — как я уговаривал родителей отнести тебя, откуда взяли! Будто сердцем чуял… Ладно, помолчи, дай мне подумать.

Я и молчал. Даже дым старался выпускать как можно тише.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Я попробую помочь.

— Спасибо.

— Но никаких гарантий, что дело выгорит, дать не могу.

— Понимаю. Просто сделай все возможное, хорошо?

— Понадобится справка о доходах, медицинское обследование… Руди, с этого дня никаких эскапад, понятно?! Вы с Беллой добропорядочные обыватели, живете тихо и спокойно.

— Да.

— Белла должна немедленно перестать пить, и ты тоже. Одна капля спиртного — и я выхожу из дела.

— Хорошо.

— То же касается посещения притонов, драк в пабах, приводов в аврорат и тому подобного.

— Конечно.

— Тогда я даю вам неделю, чтобы привести в порядок себя и дом. За это время подберу материалы, подумаю, на чем построить дело, а потом начнем готовить документы.

Он откинулся на спинку стула и обреченно вздохнул.

— Знал бы ты, как я жалею, что тридцать лет назад не утопил тебя в детской ванночке…

— Теперь уже поздно, — заметил я.

— Вот именно, — мрачно ответил Рабастан. — И потому я обречен мучиться с тобой всю жизнь. А теперь, я так чувствую, еще и с этим… Поттером, будь он неладен.

Я улыбнулся, когда брат на меня не смотрел.

Басти согласился — хорошо. Значит, полдела сделано.

III.

20 января 1985 года.

Нарцисса сидела в плетеном кресле, накинув плед на колени, и выжидательно смотрела на меня.

В оранжерее было тепло, даже жарко, но по Нарциссе это было незаметно. Она всегда мерзла, будто снежная королева.

— Да, — ответил я на ее невысказанный вопрос. — Да, ты права. Мне страшно.

— Почему? Суд ведь оставил за вами опекунство… Который это иск, кстати?

— Третий.

— Так чего ты боишься?

— Не знаю. Сам себя, наверное. Выиграть-то выиграли, а радости никакой… У меня уже была шальная мысль — может, провалить дело было бы к лучшему. Иначе опять эта каторга. Понимаешь, Цисс, в книгах по педагогике ведь не говорится, что дети — это на всю жизнь. А стоило бы писать большими буквами на первой странице!

— Открыл Америку… Руди, хватит себя жалеть. Все мужчины страшные эгоисты и думают только о себе.

— Понимаешь, я ведь раньше не представлял, что такое дети.

— Да знаю, знаю… Люциус такой же. Сначала его раздражали детские болезни, теперь — бесконечные вопросы. Драко залезает ему на руки, хочет, чтобы с ним играли. А папа у нас возвращается из Сити такой уста-авший…

Она прикурила от палочки тонкую длинную сигарету.