Коридор

Тору смутно представлял, чего его лишают, но от обиды к горлу подступил ком и он не смог выдавить из себя ни слова.

А Луч продолжил:

– Однако, чтобы как-то компенсировать твою потерю, я поспособствую твоим путешествиям в двадцать третьем. Самую малость. Баланс, думаю, не пострадает. В твоём мире достаточно удивительных мест и тайн для увлекательной и насыщенной жизни, а Коридор совсем не обязательно сделает тебя счастливым. Только это наш с тобой маленький секрет, – он добродушно подмигнул. – Давай условимся так. Ты никогда больше не пытаешься пересечь огненные врата, если они снова явятся тебе во сне. – Луч взглядом подчеркнул значимость слов. Только убедившись, что Тору покорно внимает ему, он продолжил: – Взамен я слегка пришпорю обстоятельства в двадцать третьем. Это не повлечет существенных последствий, а тебе поможет исполнить назначение своего имени.

Хотя ничего в словах, поведении или интонациях Луча не выдавало угрозу, Тору понял, что выбора у него все равно нет.

– Я не вернусь в Коридор, Луч-сама. Приношу свои извинения за сегодняшний визит. Прошу вас также не вмешиваться в судьбу моего мира. Я не достоин того, чтобы менять ее ради меня.

– Ох, поверь, дорогой, если ради кого-то и стоит нарушать Баланс, то ради таких людей, как ты, – облегчённо выдохнул Луч. – Но будь по-твоему. Знай, что я очень уважаю твое решение. Это поступок, достойный настоящего мужчины. Не хочу тешить тебя пустыми надеждами, но если вдруг так случится, что у нас появится свободное место…

– Почту за честь, – ответил Тору с поклоном.

Глава 12

По прошествии года Тору стало казаться, что встречи с Хранителем Света не было вовсе. Среднюю школу ценой напряжения всех ресурсов организма, бессонницы, гибели нервных клеток, полного отвращения к учебе он закончил. Его аттестат вряд ли порадовал бы любого из его одноклассников, но для бывшего наркомана это было достижение сродни марафону для любителя бургеров. Пусть последним и на пределе возможностей, но смог.

После выпускных экзаменов он пару дней не выходил из дома. Первое время просто отсыпался. Спал так крепко, что мать начала о нем беспокоиться и взяла отгул на работе. Но вскоре он пришел в себя. Заказал пиццу и оба они двумя бесформенными, но счастливыми тушками валялись на диване и глотали один фильм за другим, как в былые времена.

На третий день мать вышла на работу, а Тору вернулся к изучению музыки. Уроки с Атсуши не прекращались до первого экзамена, перед которым Тору вложил душу в каждый удар бати.

Учитель слушал его и улыбался: самый сложный ученик сделал колоссальный скачок. Когда он закончил, раздались аплодисменты двух пар рук. Тору открыл глаза.

В дверном проходе стояла Мичико.

– Я подумал, что нам понадобится хороший фотограф, – ухмыльнулся Атсуши. – Не люблю я эти ваши новомодные штуки с фотографированием самих себя с палок. – Он достал старенький фотоаппарат и протянул его Мичико.

На снимке, который Атсуши поместил в крошечное свободное пространство на стене своей квартирки, лицо Тору слегка напоминало сумасшедшего, но в хорошем смысле. Искреннее и неумелое счастье выплыло на поверхность сквозь осунувшееся лицо и нестриженые всклокоченные волосы. Атсуши казалось, что он может любоваться той фотографией часами.

***

В тот же день, но ближе к вечеру, завибрировал телефон в кармане Тору. Не подозревая неприятностей, он принял вызов.

– Старик, кажется, я отваливаю… – Голос Иори был тягучий и бесстрастный.

– Где ты? – резко спросил Тору.

Старый притон, где не раз бывал сам Тору. Всего двадцать минут пешком, если поторопиться. Он рванул изо всех сил и был там через десять. Задыхаясь от быстрого бега, мячиком скатился по ступеням полуподвала и прошмыгнул мимо обдолбанного вышибалы.

Иори был уже мертв. Тору это скорее даже не понял, а интуитивно почувствовал на входе в темное сырое помещение, до отказа забитое полуживыми телами на матрасах, пластиковыми бутылками, ложками и шприцами. До боли знакомая атрибутика. Он сел рядом с бывшим дилером, почившим в луже собственной блевотины, и, сам тому удивляясь, заплакал.

Плакал долго, навзрыд. В этих слезах была и жалость к человеку, некогда посадившему его на иглу, и остатки его собственной боли. Наконец он успокоился и закрыл глаза, чтобы просто не видеть окружавшую его мерзкую помойную действительность.

И взамен обшарпанных стен и трупа Иори ему снова явились Великие Врата.

Часть 2

Глава 1

Курортный городок несколькими десятками километров севернее Питера был зажат между озером и заливом. Время там текло вальяжней, чем у старшего брата, а в тот теплый августовский день вовсе казалось, что кто-то поставил его на паузу и отошел к холодильнику за мороженым.

Возле утопающего в зелени трехэтажного дома под сенью необычной липы сидело двое обычных подростков. Липа начинала расти как одно дерево, но, достигнув метра в высоту, подхватила растроение личности и, словно Змей Горыныч, тянула к небу сразу три головы, это делало ее центром притяжения для детских игр во времена, когда даже видеомагнитофон был далеко не в каждой семье.