Коридор

- Ста-арая стала...- пробормотала она.- Куда же денешься?.. Если я девяносто шестого, то, выходит, мне?.. Это сколько же мне выходит. Погоди-ка... У нас семьдесят пя-атый,- с сомнением подсчитала она.- Значит, и там пять лет. Восемьдесят, во как! - сказала она с гордостью своему отражению в зеркале.- А ты говоришь!.. Поняла? Понял? А чего ж я к шкафу-то шла?..

Чтобы легче вспоминать, Липа открыла узкую дверцу: на полочке стояли лекарства, пузырек с зеленкой и сломанная вставная челюсть, которую Липа не выбрасывала на всякий случай. А Георгию свою и поносить толком не удалось. Дед в последние годы ел совсем мало, отсутствие зубов его не угнетало; Липа заставила мужа заказать зубы, надеясь, что он будет больше есть, но протез не помог; так он и лежал рядом с Липиными зубами. Однажды на день рождения Липа заставила деда все-таки нацепить зубы, тот послушался - стал всовывать, а они никак не вставали на место. Дед тыркал зубы в рот, матеря протезиста, а потом выяснилось, что это он Липи-ну челюсть прихватил сослепу. Так он ее и сломал. До-тыркался.

Липа переложила с места на место лекарства, пузырек с репейным маслом, заодно помазала маслом остатки волос; так и не вспомнила, зачем шла к шкафу. Взяла пузырек с зеленкой, посмотрела на свет - не пустой, помазала уголки глаз профилактически - от ячменей и рот в углах - от заед.

- Коробку хотела для кота, вот чего,- вспомнила она.

На шкафу лежали старые запыленные географические карты, которые Липа давно не трогала, она обходилась картой мира, прикнопленной над диваном. По ней она рассматривала международное положение после программы "Время", обычно под мерный плач-рассказ Грыжи, раскладывающей пасьянс.

- Ангола у нас будет?..- водила Липа по карте тупым когтем, нацепив очки.- Не вижу Анголы... Наташ, Ангола-то где?..

- Тама, Липа Михайловна, все тама,- приплакива-ла Грыжа, не отрываясь от пасьянса.

- Чего "тама", когда нету! - ворчала Липа, в конце концов отыскивая нужный регион.- А САШ? - так по-довоенному Липа называла США.

...Она подтянула коробку с вышивками, и кинула ее на диван, и сама при броске чуть не загремела на пол. Обняла шкаф сколько могла, удержала равновесие и осторожно сползла вниз. На столе зазвонил телефон, недавно перенесенный со стены в передней.

- Да, мой милый, жива-жива, не волнуйся... Ты обедать придешь или как? Да все хорошо, Рома. Не волнуйся... Кот вот умер. Сижу, сижу,- закивала она головой,- никуда не лазию, голова в порядке, лекарства утренние приняла. Ты мне еще пакетиков наделай, а то кончаются. Целую тебя, мой милый. Пока. Не волнуйся.

Липа положила трубку и срочно, пока не забыла, выковырнула из старой конфетной коробки бумажный фантик с надписью "утро", быстренько высыпала из него разноцветные таблетки на широкую ладонь и слизнула их языком, ладонь вытерла о халат.

Ромка отслужил в армии, кончил институт, женился и развелся. Ни с отцом, ни с матерью, тоже получившей квартиру после Сахалина, жить он не хотел. Да и Липу одну не оставишь, а с Люсей Липа жить не хотела.

Ромка звонил с работы каждые два часа, проверял, жива ли. И говорил, по какому телефону его искать, если уходил или задерживался вечером. Недавно был такой случай.

Ромка позвонил днем. Подошла Грыжа: Липа Михайловна в туалет пошла. Ромка позвонил через двадцать минут: "Липа Михайловна в туалете..."

Ромка принесся на такси. Грыжа сидела в комнате перед картами. Дверь в ванную не открывалась. Ромка надавил посильнее: на полу в крови между ножкой ванны и дверью, заклинив вход, лежала большая Липина голова, Ромка просунул руку, чтобы отпихнуть голову и открыть дверь, но голова не поддавалась. С большим трудом он втиснул голову Липы под ванну и враскачку, маленькими дергами сдвинул тяжелое тело. Липа была без сознания. Ромка доволок ее до дивана, тяжеленную, вытекающую из рук. Грыжа верещала. Ромка дрожащим, в крови, пальцем набирал "03" и, пока "скорая" ехала, наковырял из морозилки льда, обложил им Липе разбитое лицо.

Врач сказал: хорошо, что она разбила нос и потеряла много крови, а то бы - кровоизлияние, судя по давлению.

Ромка, несмотря на Липино сопротивление, вынул из двери замок, чтобы дверь в коридор всегда была приоткрыта,- только цепочка - ее можно и сорвать.

На улицу Липа последние годы уже не выходила, разве что погулять с котом на балконе. Кот, как и Липа, бессмысленно гулять не любил и налаживался на балконе сразу спать возле Липиных ног. На балконе вместе с котом и Липой гуляла совсем состарившаяся Нина, за которой наблюдали родители в пробитое на балкон из квартиры окошечко.

- Бабуска, ты чего такой мокрый сидишь?! - В комнату влетела Татара, немолодая дворничиха по лимиту, поселенная в квартирке покойной Аси Тиховны. Она схватила с вешалки полотенце, обтерла Липе лицо.- Ты опять чай пьешь. Ты чай не пей, ты молоко пей. У меня знаешь молока сколько?!

Молока у нее было много - муж работал грузчиком на молокомбинате.

Татара заглянула в холодильник:

- Я тебе вчера два пакета принесла. Опять прости-туке отдала?!