Коридор

- Господи боже мой! - Липа всплеснула руками.- Это все Жоржик! Я ему категорически запретила звонить тебе...

- Догадалась! - Марья гневно выдохнула дым.- Отец помирает, а я - не знать!.. Рассказывай.

Липа вынесла из комнаты стул, села возле сестры,

вздохнула...

- ...Значит, все Шурка выгребла? - усмехнулась Марья, выпуская с шумом дым из ноздрей.- И пальму?

- Ее тоже, конечно, понять можно,- забормотала Липа,- ходила за ним десять лет, за стариком...

- Ли-па! - Марья так посмотрела на сестру, что та запнулась.- Чего несешь!.. Какой старик? Какие десять лет!.. Он на пенсии-то с прошлого года...

- Да я к тому, что ничего, Марусенька, слава богу, живой...

- Морду бить поеду! - решительно сказала Марья,- Чай попью и поеду. Посажу, заразу!

- Да ты что! - Липа схватилась за голову.- Мару-ся, я тебя умоляю!.., Ладно!.. Не ной... Подумаю.- Марья кивнула на верь: - Как он сейчас?

- Уснул. Утром был профессор..,

- Который? - строго перебила ее Марья.

- Вяткин, он сказал, что...

- Почему не Кисельман?

- Кисельман умер, Марусенька,- виновато заспешила Липа.- Да все обошлось. Я думала - удар, а ока-|залось, ничего страшного... - Лекарства? Все есть, не беспокойся, пожалуйста.

- Ну, ладно.- Марья замяла папиросу о спичечный коробок, положила окурок на сундук и встала.- Раздеться ведь надо. Ну, здравствуй, Липочка. Господи боже мой!..

Сестры обнялись и, как всегда при встрече, всплакнули...

Марья вытерла платком глаза и высморкалась.

- Не озорует еще? Ты, Липа, смотри, если блажить начнет, я его к себе заберу в совхоз.

- Да не беспокойся, ради бога, Марусенька, все хорошо будет.

- Значит... мне позвонить к себе надо, насчет бюро.- Марья взяла трубку телефона.- И еще что-то хотела сказать, из башки вылетело... Але, але... Не отвечают... Я тебе денег привезла, не забыть бы...

Липа заотнекивалась, но Марья протянула ей сумку, чтобы сама взяла в кошельке, и сделала командирское лицо.- Але, але, барышня, мне Поныри надо, Курской области...

- Чайку? - спросила Липа Марью после того, как

та повесила трубку. Марья кивнула.

- Устаешь, Марусенька?

- Не говори, Липа. С ног валюсь. Бегаю, бегаю, ору-ору, а толку. Какой я директор?! Я ведь баба городская. Конечно, партии видней, но...- Марья коротким резким жестом показала, что с этой темой - все.- В сумках посмотри, взяла, чего под рукой было... Липа, охая, заковырялась в сумках. Чай сели пить в маленькой комнате. Ехать обратно Марья Михайловна решила утром - на бюро все равно .не успеет, так хоть выспится в кой-то веки. На отца Марья взглянуть забыла. Жив и жив, слава богу. Бить морду Шурке Марья Михайловна раздумала.

За Михаилом Семенычем закрепили Липину с Георгием кровать, хотя у окна была другая, односпальная,- для Романа, если заночевывал. А заночевывал он часто, хотя и получил недавно собственную жилплощадь; Липа, сама никакой поздноты не боявшаяся, каждый раз умоляла брата поздно к себе не возвращаться: как-никак Фили - окраина.

Теперь отец лежал, утопленный в перине, за шифоньером на двухспальной кровати, а у окна возле комода жались на узкой койке Липа с Георгием. Георгий начал было ворчать: почему, мол, так, не по-людски, но Липа его тут же осадила: критиковать отца и все связанное с ним никому, кроме родственников по их линии, не дозволялось.

Но было действительно тесно, и потому, когда Георгий в очередной раз начал ворчать, Липа встала, выдернула из-под него второй матрац и улеглась на полу. В таком расположении, удобном для всех, и стали жить: отец за шифоньером, Георгий у окна, Липа на полу, кот у Липы в ногах; в маленькой комнате дочери и Глаша.

Роман приходил каждый вечер. И обязательно совал Липе деньги. Деньги Липа сначала брала, а потом наотрез отказалась, разрешив брату иногда приносить продукты.

Просто лежать и болеть Михаилу Семенычу было неинтересно, и по мере выздоровления он становился все невыносимей.

- Блажит? - спрашивал Роман.

- Озорует,-- вздыхала Глаша.- Рыбу просил. Вчера щуку купила, они говорят: "Ту-у-хлая", а она его - ать - хвостом по носу...- Роман засмеялся, Люся тоже прыснула, но Липа, поджав губы, строго взглянула на брата, в смехе которого проявилась непочтительность к отцу.

- Люся! Иди учить уроки.

- Чего это ты меня, как маленькую? - Люся недовольно фыркнула, но все-таки ушла. Разложила на письменном столе тетради и учебники, немного выдвинула ящик и сунула туда раскрытый томик Мопассана.

- Отец вырос на Волге и привык к свежей рыбе,- подождав, когда дочь закроет за собой дверь, громко и с нажимом на слове "свежей" сказала Липа,а твоя щука затхлая, пахнет тиной!..

- Вырос он, прямо скажем, не на Волге, а в казарме текстильной фабрики, ну да не важно,- Роман улыб

нулся.- Хулиганит, значит, помалу?.. Я его к себе возьму.

- Да ты что, Ромочка! Да пусть себе, господи, велика беда!..залепетала Липа.- Скучно ему. Так - так так, чего ж теперь.

А Михаил Семеныч тем временем захулиганил уже по-крупному.

Он захотел жениться. В пятый раз.

Позвал Липу, сел в постели и заявил, что - все, надо жениться. Больше так нельзя.